Крутой парень - Голдсмит Оливия - Страница 1

• 1/70
• Следующая

Правило номер один: ничего не предлагай. Пусть они сами все предлагают.

Правило номер два: не показывай, где ты живешь. Никогда не оставайся ночевать. Как бы ты ни устал и как бы ни было поздно, ты должен встать и уйти домой.

Правило номер три: никаких спортивных курток. Никогда. Никакой клетки, никакой шотландки. Только однотонные вещи. И только темные. Любой цвет, который вам нравится, если он черный.

Правило номер четыре: весь секрет в брюках. Забудь о свободной, необлегающей одежде.

Правило номер пять: носи или стильные штучки с барахолки, или роскошные вещи из итальянских бутиков. А лучше — вперемешку. Можешь покупать одежду по сети, если тебя устраивает секс по сети.

Правило номер шесть: никаких сандалий (если только ты не считаешь, что у Христа была интересная сексуальная жизнь).

Правило номер семь: не рассказывай, где ты работаешь. Если спросят — сделай паузу, откашляйся и скажи, что ты занимаешься торговлей. Пусть они лезут из кожи вон, чтобы выяснить, о чем идет речь: о лекарствах или подержанных автомобилях.

Правило номер восемь: не носи очков. Если без очков ты ничего не видишь и налетаешь на стены, это неважно: шрамы только украшают мужчину.

Правило номер девять: не брейся — по крайней мере не чаще, чем раз в три дня. (Если ты будешь появляться на работе небритым и небрежно одетым, это заставит женщин заинтересоваться твоей личной жизнью.)

Правило номер десять: всегда носи с собой мотоциклетный шлем. Даже если у тебя нет мотоцикла.

Небо было сероватым, как обезжиренное молоко, которое Трейси налила себе в кофе. За это она и любила Сиэтл, совсем непохожий на родной Энсино, где ослепительно голубое небо было таким же пустым, как и их дом. Трейси была единственным ребенком в семье, а ее родители целыми днями работали, поэтому она проводила слишком много времени, пялясь в небо. Хватит с нее безоблачного неба. Из-за него кажется, что ты обязан быть счастливым, когда на самом деле это не так. Здесь, в Сиэтле, хмурое небо делает любую радость вдвое дороже.

Сначала Трейси подумывала о колледже на Восточном побережье, но у нее не хватило смелости. Она читала о Дороти Паркер, Сильвии Плат и о знаменитых колледжах из ассоциации «Семь сестер». Здорово, конечно. Но одно Трейси знала точно: она хотела уехать из Калифорнии достаточно далеко, чтобы не приезжать домой на выходные. В отличие от сказочной героини она не могла бы назвать свою мачеху злой — скорее недоброжелательной.

Словом, Трейси выбрала Вашингтонский университет. И не прогадала. Здесь она прошла отличную журналистскую школу, завела кучу друзей, нашла приличную работу и влюбилась в Сиэтл. Не говоря уж о том, что на музыкальных тусовках она встретилась с крутыми сексапильными парнями. «Конечно, — подумала Трейси, отпивая первый глоток живительной жидкости, — Сиэтл славится крутыми парнями, отличным кофе и программистами-миллионерами». И, разглядывая затянутое облаками серое небо, Трейси Ли Хиггинс призналась себе в любви ко всем этим трем достопримечательностям.

Правда, иногда ей казалось, что она неправильно расставила приоритеты. Может быть, следовало отказаться от крутых парней, пить поменьше кофе и встречаться с миллионерами? А вместо этого она серьезно увязала в отношениях с крутыми парнями, литрами пила кофе, а о компьютерщиках только писала статьи в газету.

Трейси снова посмотрела в небо. Ее приятель Фил выкинул очередной номер.

«А может, совсем не пить кофе, встречаться с программистами и компьютерщиками и писать роман о крутых парнях?» — думала она, размешивая в кофе сероватое молоко. Ей захотелось взять парочку оладий с шоколадом, но она твердо сказала себе, что не стоит: к этому наркотику привыкают с одного раза. Где-то в подсознании Трейси понимала, что ее уныние могло быть вызвано одним из двух: или мыслью о том, что надо расстаться с Филом, или идеей написать книгу. Хватит ли у нее решительности бросить работу, чтобы писать книгу? И о чем писать? Неприятно писать о своих бывших приятелях, решила она.

Трейси любила по утрам спокойно почитать газеты и поглазеть в окно кофейни, но пора было двигаться, чтобы не опоздать. Ей предстояло написать статью об очередном хакере. Тоска.

Трейси отпила еще глоток и посмотрела на часы. У нее еще оставалось время. А может, стоит завязать с крутыми парнями и написать книгу о кофе?.. Все это слишком сложно в такую рань. С решением стоит подождать до Нового года. А сегодня у нее срочная работа. Эта самая статья об еще одном компьютерном гении.

А вечером она встретится с Филом.

Последняя мысль заставила Трейси покраснеть. Она схватила чашку с остывшим кофе и одним глотком допила остатки. Интересно, хватит ли у нее времени сделать прическу до встречи с Филом?

Трейси вытащила блокнот с клеящимися листочками и нацарапала: «Позвонить Стефану: мытье, стрижка, укладка», — затем подхватила сумочку и рюкзак и поспешила к выходу.

В коридоре «Сиэтл тайме» Трейси остановила Бет Конт, известная паникерша.

— Тебя уже искал Маркус, — прошипела она.

И хотя Трейси знала, что Бет обожает делать из мухи слона, ее желудок неприятно сжался, и кофе поднялся кверху. Девушки вместе направились к рабочей кабинке Трейси.

— Он вышел на тропу войны, — добавила Бет.

— Ты думаешь, это политкорректное выражение? — спросила Трейси. — Или оно может расцениваться как оскорбление коренных американцев?

— Говорить о том, что Маркус принадлежит к какой-то этнической группе, уже означает оскорблять их. Кстати, а кто он на самом деле? — спросила Бет, пока они шли по коридору. — Он не италоамериканец, это я точно знаю, — добавила она, скрестив перед собой руки, словно защищая своих сородичей.

— Он считает, что его имя нужно произносить Марс и он появился на свет из головы Зевса, — предположила Трейси, когда девушки наконец миновали последний поворот и вошли в кабинку Трейси.

— Из головы Зевса? — повторила Бет. — Он что, грек? О чем ты говоришь?

Трейси сняла дождевик, повесила его на крючок и сунула сумку под стол.

— Ну знаешь, как Диана. Или это была Афина?

— Принцесса Диана? — спросила Бет, как всегда, не в лад и с отставанием на одну реплику.

Вот что получалось, если обсуждать с Бет древнегреческую мифологию до десяти часов утра (впрочем, после десяти было бы то же самое). Трейси сбросила кроссовки, зашвырнула их под стол и наклонилась в поисках туфель. Только она собралась объяснить Бет свою шутку, как в проеме двери появилась массивная фигура Маркуса Стромберга, и в крошечном закутке стало темно. Трейси высунула голову из-под стола, надеясь, что ему не пришлось любоваться ее задницей дольше нескольких секунд. Она быстро сунула ноги в лодочки: предстать перед Маркусом босиком было бы выше ее сил.

— Ладно, спасибо за карандаш, — пропищала Бет и поспешно ретировалась.

Трейси выдала Маркусу свою лучшую улыбку первой ученицы и села, держась как можно уверенней. Она не даст ему себя запугать. Он совсем не такой твердый орешек, каким хочет казаться. Его и сравнить нельзя с теми парнями, с которыми работал в Лос-Анджелесе ее отец. И уж подавно он далеко не такой крутой, как ее бтец. А то, что он надеется в один прекрасный день стать Вудвортом или Бернстайном [1], а закончит, как и начинал, Стромбергом, не ее вина.

— Как мило, что ты к нам зашла, — сказал Маркус, демонстративно глядя на свои наручные часы. — Надеюсь, твоя светская жизнь от этого не пострадает.

Маркус имел привычку держать себя с Трейси так, словно она воображает себя светской львицей.

— Ты получишь свою статью к четырем, — спокойно ответила Трейси. — Как я тебе и обещала.

• 1/70
• Следующая