Клуб Первых Жен - Голдсмит Оливия - Страница 73

• Предыдущая
• 73/114
• Следующая

«Боже, – думала Анни. – Не исключено, что мне придется продать дом. Сколько он может стоить? Сколько раз я смогу заплатить за Сильви, если продам его?» Мысль о том, что ей, может быть, придется продать дом бабушки, заставила ее заплакать.

Кофейник продолжал ворчать. Скоро чудесный аромат кофе разнесется по дому и дойдет до спален.

– Что тут так чертовски шумит?

Анни развернулась и увидела Бренду. Она стояла взъерошенная, в свободном халате гавайского покроя совершенно фантастической расцветки и сонно почесывала голову.

– Это кофейник.

– Боже, он шумит, как разгружающийся самосвал. Анни засмеялась.

– Он старый. Он борется.

– Я тоже. – Бренда подошла к холодильнику и открыла его. – У тебя есть что-нибудь поесть? – И прежде чем Анни ответила, она взяла из бело-голубой фарфоровой вазы, стоявшей на холодильнике, банан.

– Да, много всего. Нужно только подождать Элиз.

– Я уже здесь, – сказала Элиз. Она, как всегда, была одета безупречно. На ней были простые кремовые слаксы, свежая хлопчатобумажная блузка и темно-зеленый свитер. – Анни, что за хорошенький маленький домик!

– Да, это так, – согласилась Анни. И если в комплименте Элиз и была небольшая нотка неосознанного снисхождения, то Анни предпочла ее не услышать. – Завтракать будем в столовой? – спросила она. И они пошли на веранду.

– Анни, что за хорошенький маленький завтрак! – произнесла Бренда, абсолютно точно копируя Элиз и виновато улыбаясь Анни. – Я действительно считаю, что он маленький. – Бренда посмотрела на одинокую булочку, ягоды и красиво сервированный, но маленький кусочек масла на каждой тарелке. «Эти неевреи даже есть не умеют нормально, – подумала она. – Хорошо еще, что я что-то заначила у себя в комнате».

У Элиз тоже была заначка, которую она прятала на дне сумки. Она нагнулась и извлекла из нее бутылку водки, так как мысль о том, что в гостях она будет без спиртного, казалась ей невыносимой. В последнее время она пила значительно меньше, изо всех сил стараясь контролировать себя. Но в праздники было так трудно оставаться трезвой! Она постарается как-нибудь пережить их с двумя своими подругами.

После завтрака они пошли на фермерский рынок, где купили много овощей на гарнир к индейке, которую Анни, конечно, есть не собиралась. Потом они распланировали, что будут делать дальше.

– Давайте проведем этот день без мужчин, еды и забот о детях, – сказала Анни, стараясь не скучать по Крису, который гостил у подружки, Алексу, который был в школе, и Сильви.

Пока Анни начиняла и ставила в духовку индейку, Бренда вздремнула. Элиз, лежа у камина, перелистывала ежегодные отчеты и делала в них пометки. К часу дня погода испортилась, небо закрылось тучами, и Анни поднялась наверх принять горячую ванну, а Элиз и Бренда начали сервировать стол к праздничному обеду.

Стараясь думать о хорошем, Анни улыбалась себе, вспоминая о том, как хорошо ужились Бренда с Элиз.

Анни было забавно находиться с ними. Приземленность Бренды сглаживала холодность Элиз, а утонченность и шик Элиз резко контрастировали с признанной вульгарностью Бренды. Анни опять улыбнулась. Она действительно наслаждалась их обществом.

Обед получился непревзойденным. Позвонил Крис из Пенсильвании, куда он поехал, чтобы познакомиться с семьей Карен, из Калифорнии звонил Алекс, потом Бренда звонила своим детям, проводившим праздник со своим отцом. Анни посмотрела на Элиз, у которой была только престарелая мать. Она сидела, уставясь в журнал, но не читая его. Элиз успела выпить уже целую бутылку вина.

Когда они кончили обедать, пошел снег. Вид больших белых снежинок довершал гармонию сегодняшнего дня. Элиз и Бренда убрали со стола и вымыли, несмотря на протесты Анни, посуду. А Анни наполнила бабушкин кофейник, чтобы сварить кофе.

– Ну, рассказывайте, кто за что благодарен, – попросила Анни.

– Расскажу, только если выпью еще.

– Больше тебе не положено ни одной рюмки, – наставляла Элиз Бренда. – Анни, перестань быть такой великодушной и добренькой, тебе это не зачтется на небесах.

Они выпили почти все бело вино, а когда Элиз попросила еще, Анни открыла бутылку красного. Она с трудом справилась с пробкой.

– Поневоле вспомнишь о мужчине, когда открываешь бутылку.

– А ты покупай бутылки с завинчивающимися крышками, – предложила ей Бренда.

Анни засмеялась. Элиз было не очень смешно, но она присоединилась к Анни. Все трое сидели на теплой кухне и смеялись. «Мы уже, наверное, пьяненькие», – думала Анни. Запыхтел кофейник, который вернул их к действию.

– Как это гадко! – выдохнула Элиз.

– Как это неприлично! – подхватила Бренда.

– Прекратите обижать бедный кофейник! Он не виноват. Лучше скажите, кто хочет вкуснейший пирог с кремом?

– Какое декадентство! – замотала головой Элиз.

– Как это восхитительно, – одобрила Бренда. – Пирог – это как раз то, что мне нужно.

Анни внесла поднос с кофе в уютную гостиную и подбросила дров в камин. Воцарилась тишина. Анни глубоко вздохнула и подумала: «Сейчас или никогда. Признание облегчает душу, но почему мне так нелегко это сделать? – Она посмотрела на своих подруг. – Не думаю, что они осудят меня или, наоборот, унизят жалостью. Надеюсь, что этого не произойдет». И она начала говорить:

– Я благодарна за то, что у меня есть такие друзья, как вы. Друзья, которым я могу довериться. – Она немного выждала. – Мне бы хотелось рассказать вам о своем разводе.

Медленно и спокойно она рассказывала им о том, какие неприятные минуты она пережила в гостинице «Карлайл», о своем желании помириться, о своем отчаянии, предательстве Аарона и, наконец, самом худшем, что могло случиться, – о подслушивании их с Аароном разговора из другой комнаты Лесли Розен, как раз тогда, когда она просила Аарона о примирении. Она была благодарна, что смогла облегчить свое сердце.

– Ты рассказала Лесли Розен обо всем? – спросила Бренда. – Анни кивнула. – Я надеюсь, ты сказала ей, что у Аарона по утрам пахнет изо рта? Словом, что-нибудь такое, что она потом расскажет ему, и он будет мучиться, – воскликнула Бренда. – Не могу поверить, что ты до сих пор носишь обручальное кольцо!

Анни озадаченно посмотрела на свою руку.

– Но ты ведь тоже носишь свое! – сказала Бренде Элиз.

– Я просто не могу снять его, так у меня поправились руки. Что можешь ты сказать в свое оправдание?

– То, что это я его купила. В дорогом и хорошем магазине. И вообще, мы, кажется, говорили об Анни, – холодно произнесла Элиз. – И что же ты сделала? – спросила она Анни с симпатией.

– Я убежала. – Элиз и Бренда покачали головами. – Но я устала от этих бегов. Устала постоянно винить себя. Устала придумывать уважительные причины для них обоих. Я устала любить человека, который не любит меня. – Анни замолчала. – Я скажу вам больше: Аарон растратил деньги из опекунского фонда Сильви, и я не знаю, когда он их вернет.

Бренда и Элиз посмотрели на Анни. Бренда знала о растрате, но не была в курсе того, что Аарон отказался или не в состоянии возместить ущерб. А Элиз и вовсе не знала. Анни ждала, что к ней придет чувство вины за содеянное Аароном. Но впервые в жизни, вместо того чтобы проникнуться чувствами Аарона, она почувствовала полный и безоговорочный разрыв с ним. Он ее бросил, он больше не был частью ее самой, и содеянное им никак не отражается на ней. Ей не было стыдно за него.

У нее жгло сердце, как будто его разрывали на части или у нее вытащили ребро. Она машинально положила руку на сердце. Теперь это возможно, потому что она все рассказала своим подругам. Стыда больше не было. Была боль. И был гнев. Но только не стыд.

– Что-то произошло, – сказала она, зная, что это звучит глупо. – Что-то изменилось. – Она замолчала, а они ждали. Она наклонила голову и прикусила губу. Что же это такое? Что это? – Я больше не люблю его, – просто произнесла она.

Бренда подняла руки в знак восторга. Она ликовала.

– Аллилуйя! Какой чудесный День благодарения! Всякому терпению приходит конец! Успокоившись, она спросила:

• Предыдущая
• 73/114
• Следующая