Клуб Первых Жен - Голдсмит Оливия - Страница 112

• Предыдущая
• 112/114
• Следующая

Аарону было неприятно слышать это, но он не мог обижаться, он просто не имел на это права. Как он хотел, чтобы она поняла, что он чувствует, поняла, как нужна ему. Он собрался с духом, взял Анни за руку. Аарон знал, Анни была его последней надеждой. Он глубоко вздохнул.

– Ты веришь в то, что мы опять смогли бы быть вместе? Анни рассмеялась и оглядела его. Аарон смутился, но от ее смеха ему стало лучше. Он улыбнулся.

– Ты думаешь, что я сошел с ума, пытаясь начать все сначала?

– Да, Аарон. Боюсь, именно так. Неужели ты думаешь, что я смогу когда-нибудь отнестись к твоим словам серьезно? Конечно, у тебя полно проблем, жена не понимает тебя. И ты пришел к своей старой, доброй Анни, которая должна помочь тебе. Ты ждал, что я, как преданный пес, прибегу к тебе. До сегодняшнего момента меня в твоих планах не было. Тебе не кажется, что ты просто хочешь воспользоваться мной?

– Воспользоваться тобой? Да я предлагаю тебе руку и сердце! Ты просто ангел! И я все сделаю, чтобы вернуть тебя. Я люблю тебя, Анни.

Анни вдруг стала серьезной.

– Подожди, Аарон. Ты человек, который теряется перед лицом трудностей и испытаний. Ты был хорошим отцом двум милым малышам, но всегда отдавал предпочтение лучшему из сыновей. Больная дочь стала только помехой. Для тебя работа была хороша только тогда, когда все шло отлично. То же самое и в браке. Как только стало трудно, а ведь без этого бывает, ты просто убежал. Аарон, ты говоришь так, как будто еще не понял, что у меня есть своя собственная жизнь. А ведь она у меня есть. Я занята.

Аарон чувствовал себя так, как будто его ударили. В этот момент ему показалось, что терраса затряслась под ним, он ухватился за край белого металлического столика. Аарон вспомнил о Мигеле. Может быть, у них что-то есть? Он был в отчаянии.

– Анни, как ты можешь быть такой бессердечной? Мне так плохо. Ты все, что у меня есть. Я люблю тебя! Неужели наш брак ничего не значит для тебя?

– Аарон, – Анни серьезно посмотрела на него, – мы не женаты.

– Боже, – он схватился руками за голову. – Что же мне делать?

Анни спокойно посмотрела на него и сказала:

– Я думаю, единственный выход – это постараться решить все свои проблемы. Ведь ты понимаешь, что сам их создал. И ты отнюдь не жертва.

Аарон удивленно взглянул на нее. Он не мог поверить, что она сказала эти слова. Прямо как Лесли! Он даже подумал, что это была шутка. Но она говорила совершенно серьезно. Аарон понял, что потерял свою последнюю надежду. Анни обидела его, и, если еще не поздно, он хотел попытаться спасти свое достоинство.

– Ты думаешь, что рыцарь в блестящих доспехах спасет тебя? – съязвил он.

– А мне и не нужно, чтобы меня спасали. Точнее, я сама уже сделала это.

– Тогда мне больше нечего сказать, – резко проговорил Аарон.

Анни немного помолчала. В глубине души она чувствовала желание остаться и, несмотря ни на что, продолжить эту драму. Но другая ее половина, настоящая Анни, хотела уйти. «Теперь я уже не буду, как когда-то, плакать». Она привыкла, вытерпела, когда мать покинула ее, когда ушли и Аарон и Сильви. «Теперь, я уверена, я вытерплю. Только Аарон не знает этого». Она спокойно произнесла:

– Знаешь, пожалуй, я пойду. – Анни заметила удивление на его красивом лице, его взгляд говорил: «Этого не может быть».

– Но, Анни, мне так одиноко.

– Ничего. Привыкнешь. – И она ушла.

Анни решила пойти в зоопарк. Вообще она не была еще в новом зоопарке. Он очень изменился по сравнению со старым, но все равно остался лишь тюрьмой для животных. В пруду, который казался очень большим, плавали утки, но при ближайшем рассмотрении становилось ясно, что его величина – это лишь впечатление, созданное благодаря умелым декорациям и зеркалам. Но птицам там, наверное, не очень здорово. Она постояла перед этим загоном и подумала: жаль, что все происходит именно так. Если бы Аарон не ушел от нее, они были бы счастливы. В фальши и холоде, которые царят в Нью-Йорке, они смогли бы создать семью. Как ей хотелось вернуться в прошлое. Но прошлое уходит навсегда, и сейчас она понимала это особенно ясно. Грусть и печаль вдруг исчезли, она отчетливо осознала, что больше не любит Аарона. Анни подумала, что все они живут в клетках. Любовь к Аарону тоже была клеткой, и ее большая квартира, наполненная грустными воспоминаниями, тоже своего рода клетка. «Мне все же больше повезло, чем уткам, я могу уйти». Она пошла дальше и остановилась у вольера белых медведей. Ей стало жаль своего бывшего мужа. Но Аарон не любил ее. Сейчас он похож на этих зверей в клетке. Они кажутся совсем ручными, но на самом деле они опасны. Он – как дикий зверь в зоопарке. Если она вновь пустит его в свою жизнь, то наступит момент, когда станет ненужной ему, он накинется на нее или просто бросит, как он уже однажды это сделал. Она пошла к выходу. Анни вдруг подумала: ведь у нее есть друзья, работа и маленькая студия, которая гораздо больше многих других мест, где ей приходилось жить. «Я свободна!» – подумала она и вышла из зоопарка в настоящий мир.

Гунилла Голберг вытянула руку вперед и потрясла кистью, как женщина, которой только что сделали маникюр. Кстати, каждый палец в Нью-Йорке будет стоить вам шесть долларов.

– Как тебе? – спросила она у Хаймы Мэлиссон, которая сидела за соседним столиком, где ей тоже делали маникюр.

– Прекрасно, – хотя и чувствовала, что этот тон не очень-то идет к ее коже.

Гунилла была недовольна.

– Слишком яркий цвет. Мне идет более розовый. Смой этот и нанеси другой, порозовей. – Маникюрша сначала разозлилась, но потом передумала. Она прекрасно знала, что Голдберг даст большие чаевые, которые с лихвой окупят потерянное время. Улыбнувшись, она взяла ватку, обмакнула ее в жидкость для снятия лака и стерла лак с указательного пальца клиентки.

– Ты знаешь, кого я тут видела? – спросила Гунилла. – Хайма повернулась, не проявив особого интереса. – Мэри Гриффин. Ее избил Джил Гриффин перед тем, как его посадили.

– Правда? А где ты ее видела? Я-то уж думала, что она совсем исчезла.

– Я обсуждала организацию фонда в библиотеке Моргана, это в окрестностях Алтмана, и сломала ноготь, пришлось забежать в одно из тех корейских местечек, – обе женщины вздрогнули. Корейские салоны, которых было множество на Манхэттене, обслуживали простых клиентов. – Они прямо мясники, весь ноготь обкромсали. Там-то я и увидела Мэри Гриффин. Ей делали маникюр.

– Ты с ней разговаривала?

– Пришлось, у них там ничего почитать, с ней было хоть чуть-чуть интересней, но не намного, бедная крошка.

– Я думала, что она уехала из города. Кстати, чем она занимается?

– Работает в страховой компании, живет на Тертел Бэй. Все было так неловко. – Да, подумала Гунилла, если не будешь бороться, то окажешься где-нибудь в глуши; но она всегда была наверху и останется там навсегда. Гунилла подумала, как она найдет кого-нибудь себе. Джэйн Фонда доказала всем, что возраст не помеха.

– А что получилось с другой блондинкой, – спросила Хайма. – Как там ее, Шелби Кушман? – Хайма решила зацепить Гуниллу, ведь это был один из ее планов, который провалился.

Гунилла вздохнула.

– Она подала на развод до того, как ее муж уехал. Я слышала, что они уже разошлись. И она сейчас в Далласе. Думаю, ей там неплохо. – Она улыбнулась Малле, когда та начала красить ногти новым лаком. – Кстати, ты идешь на вечеринку к Ван Гельдерам? – как бы между прочим спросила она.

Хайма улыбнулась.

– Да, ты тоже? – Она знала, что Гуниллу не пригласили. С тех пор, как Сол ушел от нее к Салли, Гунилла стала мало бывать в свете.

– Я слышала, что они собираются объявить о помолвке своей дочери с таким смешным именем.

– Феб, – сказала Гунилла каким-то уставшим голосом.

– Да, она занимается искусством, собирается замуж за известного киноактера, с которым познакомилась в реабилитационном центре.

• Предыдущая
• 112/114
• Следующая