Мир приключений 1980 г. - Булычев Кир - Страница 28

• Предыдущая
• 28/180
• Следующая

Я заглянул в палатку. Датчик работал. Нагнувшись, я услышал шорох. До десяти, когда нужно сменить ленты, оставалось чуть больше часа. Мы пришли рано.

Чайник закипел, один из солдат достал банку сгущенного молока и примерился ножом, чтобы вспороть ее.

Ощущение внутренней тревоги не покидало меня. Час, который мне предстояло провести здесь, казался бесконечным. Я представил, как Отар Давидович и Володя сейчас уже склонились над привезенными лентами, высчитывают дату. Сколько дней, часов, минут отделяют нас от трагедии? Ответ таился в лентах, которые медленно перематываются в датчике… Не в силах выдерживать напряжения, я медленно пошел вверх по склону, к отвесным скалам.

— Господин! — крикнул Лаво. — Сейчас будем пить чай.

— Спасибо, — сказал я, — пейте. Я немного пройдусь. Лаво нехотя поднялся, чтобы следовать за мной, но я отмахнулся. Он с облегчением снова уселся у костра.

Роща была прозрачная, я отошел далеко, но дымок костра и солдаты, сидящие у него, были отлично видны. Я посмотрел на часы. Прошло всего десять минут.

Роща незаметно кончилась, я шел по открытому лугу, отделявшему деревья от скал. Луг был крутой, кое-где по нему были разбросаны каменные глыбы, оторвавшиеся от скал. Я присмотрелся, стараясь увидеть пещеры, о которых говорил сержант Лаво, но ничего не различил. Я решил подойти поближе.

У скал трава лишь кое-где проглядывала сквозь каменные осыпи. К счастью, я вышел на узкую тропинку, протоптанную охотниками или животными, и пошел по ней вдоль скалистого обрыва.

Я шел медленно, чтобы убить время, меня интриговали пещеры, и хотелось увидеть хоть одну из них. Я не боялся диких зверей или разбойников — был день, и местность была открытой. Поэтому, когда я услышал впереди голоса, то не испугался, хотя отступил за обломок скалы. Что мною руководило? Простая осторожность. Я был чужим в этих краях. Я полагал, что увижу охотника или крестьянина, возвращающегося с горного поля.

Но человек, показавшийся из-за камня, рассеял мое мирное настроение. Я сразу узнал его, хотя он сбрил усы, и это повергло меня в страх. Да, я не боюсь этого слова — при виде Па Пуо, бандита, который грозил нам смертью, я испугался. Я поборол внезапно возникшее паническое желание позвать солдат, которые казались мне лучшими, надежными друзьями, но я понимал, что никакие солдаты не помогут, если Па Пуо меня увидит.

И сразу стекла калейдоскопа моих подозрений встали на свои места. Вот кто он, наш тайный недоброжелатель, вот кто проколол шины у «джипа».

Па Пуо обернулся к тем, кто шли сзади, и прошипел по-лигонски:

— Тише, здесь полно солдат.

— Ну, что будем теперь делать? — спросил майор Тильви, присаживаясь у моей кровати. Рука его беспокоила. Он непроизвольно поглаживал ее здоровой рукой. Он рассказал мне о новой беде.

Я посоветовал ему отпустить Матура — ничего его задержание не даст. Он к портфелю не прикасался.

— Я его отпустил, — сказал Тильви.

— Что обещают русские? — спросил я.

— Профессор сказал, что его помощник помнит основные цифры.

— Когда они дадут ответ?

— До обеда.

— Но теперь они могут ошибиться.

— На озере остался советник из посольства. Он прочтет записи, которые приборы сделали за сегодняшнее утро, и через час передаст их сюда.

Мы помолчали. Тильви уже несколько раз связывался с Лигоном, но бригадир Шосве вылетел на юг, где еще держались сторонники Джа Ролака, а его молодые помощники были настолько заняты политикой, что землетрясение в далеком горном районе казалось им не стоящим внимания, которое уделял ему бригадир. Чиновники постарше, оставшиеся от старого режима, тем более не были склонны к решениям. Им нужен был точный срок. Но все-таки колеса уже начали поворачиваться.

— Полчаса назад приземлился транспортный самолет с двумя саперными взводами из первой гвардейской дивизии, — сказал майор. Это солдаты получше, чем гарнизон Боро. Я служил в этой дивизии, я знаю.

Я решился. Мне ведь нужен всего один день…

— Значит, у тебя есть люди… Ты не дашь мне на день десять человек?

— Откуда у меня… — И тут же он рассмеялся: — А зачем?

— Ты знаешь, с севера через округ Танги идет опиум. Контрабандисты имеют сильных покровителей, и мы не можем обратиться к людям в горах с просьбой о помощи: некоторые из них сами вовлечены в эту торговлю, большинство боятся рот раскрыть — здесь такой клубок денег, политики и опасных интриг…

— Я понимаю, — сказал Тильви. — И знаю, почему ты, дядя, оказался в госпитале.

— Так вот, — сказал я. — У меня есть сведения, что известный тебе Па Пуо жив, что он служит князю Урао и груз, спрятанный у озера Линили, был причиной гибели твоего самолета…

Что же, в ответ на мои вылазки враг предпринял меры. Я сидел в библиотеке и держал в руке донесение Боро.

Слуга сказал, что меня хочет видеть отец Фредерик.

Отец Фредерик мог входить ко мне без предупреждения, но не пользовался этим правом, и каждый раз мы разыгрывали небольшую светскую комедию.

— Что привело вас ко мне, мой наставник? — спросил я.

— Вряд ли я имею право считаться твоим наставником, — ответил старый миссионер. — Наставник тот, кто может похвалиться плодами своего труда, — я же не имел возможности уделять внимание твоему образованию, Као. И не таким я хотел тебя видеть.

— Лучше?

— Это субъективный вопрос. Для кого лучше? Наверное, если бы я мог, то создал бы из тебя человека, не годного к реальной роли, которую ты играешь в горах.

— Поясните, отец.

— Понятия добра и зла невероятно разнятся. Ты — смешение двух культур. Твой отец — буддист, он не знал греха и не знал бога, его жизнью руководила карма, накапливавшая сумму деяний для последующего рождения. Твоя мать — христианка, вечно одержимая страхом перед богом, для которой грех очевиден и наказание за него конкретно. Твои подданные буддисты…

— Среди них немало анимистов, — перебил я Фредерика.

— Что бы дало тебе мое воспитание? Груз христианского страха перед богом? Вернее всего — лицемерие.

— Но почему так пессимистично? Я знаю немало случаев…

— Ты забыл о власти и богатстве. Я верю, что ты мог стать неплохим правителем для своего народа, не вторгнись западный мир в твои горы. Но ты не сможешь быть им, потому что ты забыл о буддийском равнодушии к деньгам и власти…

• Предыдущая
• 28/180
• Следующая