Зов ягуара - Гроф Станислав - Страница 61

• Предыдущая
• 61/95
• Следующая

Но что происходит? Насколько было известно Роберту, Левиафан никогда не находился в таких обстоятельствах. Если, конечно, это не дело рук Крэйга, если Левиафан не перешел под опеку военных. Но что бы это могло быть? Роберт перестал размышлять; он полность сосредоточился на переживании и позволил ему завладеть собой. Время от времени он делал отчаянные попытки прорвать заслон электронных сигналов, подчинивших его волю, заставляющих его идти точно к лежащей впереди цели. Но он не мог сделать абсолютно ничего. Сознание было безнадежно поймано в ловушку тела, превращенного в огромную живую торпеду, которая стремительно приближалась к своему концу.

Мощная интуиция кита подсказала Роберту, что он переживает последние мгновения жизни Левиафана. Несомненно, кит каким-то непостижимым образом знал, что его конец близок. Еще пять миль, две, две, одна… и вот он, конец пути! Во время последовавшей краткой передышки акустические локаторы кита обнаружили вокруг скопление больших объектов, отдаленно похожих на его сородичей. А потом он получил последний сигнал. Колоссальная энергия, выпущенная из плена материи, с победоносным ревом вырвалась на свободу, как вулканическая магма, разорвавшая гигантское тело вулкана Кракатау. Превратившись в наводящий ужас огненный шар, который стремительно разрастался во всех направлениях, она выпаривала моря, разрывала и сжигала земную кору архипелага, испепеляла людей и машины, плавила ядерные ракеты и разносила ядовитые радиоактивные пары до самого горизонта.

Казалось, ядерный взрыв, разорвавший кита на тысячи клочьев, одновременно разрушил тело и душу Роберта. Освободившись от грузного тела кита, Роберт превратился в лишенное телесной оболочки сознание Левиафана. Его удивило, что и здесь, так же как на земле, кит был самым большим существом в царстве животных, — его бестелесное сознание было огромным. Таким огромным, что вобрало в себя несметное количество рассеянных частиц света, представляющих собой разбросанные сознания других живых существ, которых взрыв тоже лишил тела. Казалось, он успокаивает их, утешает, говоря с ними на безмолвном языке, который Роберт умел понимать. В этот момент Роберт осознал, что парит высоко над землей. Сквозь клубящуюся массу газа и пыли он узнал поверхность океана, очертания островов и далекую береговую линию.

И тут он связал это с сообщениями о ядерном инциденте в Китае. ЭТО БЫЛА КАТАСТРОФА НА АРХИПЕЛАГЕ ЧЖОУШАНЬ! Они ВОспользовалиСЬ результатАМИ его исследований В преступных ЦЕЛЯХ! убили Левиафана, А вместе с ним — бесчисленное количество невинных жертв!

Зрелище раскаленного источника ослепительного света, более яркого, чем тысячи солнц, навеяло воспоминание о Роберте Оппенгеймере, отце водородной бомбы. Наблюдая чудовищную энергию, вырвавшуюся на волю во время взрыва первой атомной бомбы, Оппенгеймер припомнил обращенные к Аржуне слова Кришны, из «Бхагавадгиты»: «Я смерть, сокрушитель миров». В этих словах Роберту открылась глубокая истина. То, что с ним произошло, было полным и безжалостным уничтожением, разрушением всех жизненных ориентиров.

В следующий миг он стал просто точкой сознания в бескрайнем океане бытия. «Должно быть, это то, что Будда называл нирваной, — мелькнула в сознании Роберта последняя мысль, прежде чем оставшиеся следы его личности растворились в первозданном Ничто, в Пустоте. — Прошли эпохи, и из космической ночи возник огромный золотой лотос, сияющий всеми цветами радуги И словно по волшебству сотворил райский, или небесный, мир невообразимой красоты…»

Роберт, начавший вновь обретать ощущение собственной личности, понял, что этот мир имеет некую глубинную связь с драгоценными камнями, но не с материальной их формой, а с космической сущностью. Он чувствовал, что купается в поле первозданного сияющего сознания, обладающего качеством алмаза. Сколько длилось это состояние — несколько минут, или тысячелетия? Узнать это не было никакой возможности: время как измерение бытия полностью утратило свой смысл.

Среди друзей Лора слыла девушкой рассудительной, способной принимать верные решения и быстро их осуществлять. Ей никогда бы не пришло в голову считать себя жертвой невроза навязчивых состояний. Но с тех пор как она встретила Роберта, все говорило в пользу такого диагноза. Мысли все время возвращались к Роберту, руясь вокруг воспоминаний об их встрече в Болинасе, как пчелы вокруг банки с медом. В голове рождались романтические фантазии — разнообразные сценарии их совместного будущего. Она разрывалась между сильным искушением позвонить ему и пониманием, что это совершенно недопустимо. Несколько раз она начинала набирать его номер, но довести дело до конца так и не смогла.

Лора пыталась понять, что происходит. Конечно, Роберт блестящий ученый и привлекательный мужчина, но она видела его всего один раз и едва с ним знакома. К тому же у нее есть серьезные опасения по поводу его работы в НИПИСе. Большинство проектов этого института строго засекречено, и о них очень мало что известно. Но слухов о том, что там творится, вполне достаточно, чтобы забеспокоиться, особенно в свете того, что она пережила с Баламом Ахау, грибами и черепом. Да и все направление деятельности института казалось ей крайне подозрительным и даже предосудительным. Может быть, отсюда все ее метания? Неужели все дело в конфликте между физическим влечением и этическими принципами?

Лора ненавидела себя за глупые колебания, усматривая в них детскую незрелость, недостойную разумного взрослого человека. В конце концов, у нее есть очень веская причина позвонить Роберту. Он ведь должен сообщить ей и отцу новости о черепе. Чтобы справиться с непонятными сомнениями, она собрала всю волю в кулак и решительно включила головидеофон. Как раз в тот миг, когда Лора собиралась дать компьютеру команду соединить ее с Робертом, раздался звонок. Она ответила, несколько раздосадованная неожиданной помехой. Ну почему это произошло именно в ту секунду, когда она, наконец, решилась на разговор, который так долго откладывала? К изумлению Лоры, перед ней возник не кто иной, как Роберт.

— Привет, Лора, — бодро сказал он, стараясь сделать беззаботное лицо и скрыть волнение. «Насколько проще была жизнь, когда люди разговаривали по телефону, не видя друг друга, да еще крупным планом», — подумал Роберт. Тем не менее, он был рад, что на звонок ответила Лора, а не кто-то из ее родителей.

— Прошло больше недели с тех пор, как вы приезжали в Болинас, — продолжал он с еле заметной дрожью в голосе. — Тебе, наверное, интересно, что произошло за это время и почему я так долго не звонил. И еще, должно быть, не терпится узнать, что я обнаружил, исследуя череп. — Роберт замялся, явно пытаясь подобрать нужные слова. — Дело… несколько… осложняется… и… я не знаю, что предпринять.

— Что случилось? — спросила Лора, постепенно оправляясь от впечатления, вызванного очередной поразительной синхронизацией. Ведь Роберт позвонил как раз в тот момент, когда она окончательно решила позвонить ему сама. Похоже, в последние два месяца необычные стечения обстоятельств стали обычным делом.

— Я сделал то, чего раньше никогда не делал, — признался Роберт. — Вместо того чтобы наблюдать других, самому оставаясь сторонним наблюдателем, я решил стать подопытной мышкой и испытать воздействие черепа на себе.

— И что же? Череп как-то повлиял на тебя? — спросила Лора, взволнованная тем оборотом, который принял их проект. Ей было куда интереснее услышать о внутреннем мире Роберта, чем о направлениях его исследований и объективных данных.

— Нет никаких сомнений, череп очень сильный предмет, способный вызывать глубокие изменения сознания. Я все еще разбираюсь в своих переживаниях и пытаюсь их усвоить. Это было потрясающе! Сначала я подумывал привлечь к исследованию коллег, чтобы обеспечить междисциплинарный подход, но теперь не уверен, что это лучший вариант. Мне нужно время, чтобы решить, что же делать дальше.

• Предыдущая
• 61/95
• Следующая