Сэндсторм - Гоуф Лоуренс - Страница 36
- Предыдущая
- 36/72
- Следующая
– В Штаты?
– Не знаю. – Он посмотрел на улицу, вспомнил зеленую ящерку, пожалел ее: каково ей теперь, когда воду выключили? – Вы не знаете, чего от меня хочет Джек, что он вообще затевает?
– Мне запрещено говорить об этом.
– Почему?
Дженнифер молча покачала головой, ее волосы засверкали точно золото.
– Я убил двух людей, – сообщил Чарли. – Так сказать, в процессе подготовки. Вот только к чему? – Снаружи глухо зарокотал дизельный двигатель. – А вас чем Дауни зацепил?
– Ничем. Я вызвалась добровольно.
– Он пообещал Свитсу и Мартину по двести пятьдесят тысяч долларов на брата.
– Деньги меня не интересуют.
– Значит, не страх и не деньги. Что же тогда?
– Месть, Чарли, самая настоящая месть.
Зафырчал второй двигатель, а минуту спустя в столовую вошел Дауни.
– Поехали, ребята.
– Куда? – спросил Чарли.
– Ты знаешь Бени-Суэф? – справился Дауни, нахмурив брови. Чарли припомнил, что слышал это название. Так назывался городок милях в пятидесяти от Каира вверх по течению Нила. – Сразу за Бени-Суэфом находится миленькая деревушка Габаль-эль-Нур. От нее начинается грунтовка, которая через двадцать пять миль обрывается посреди пустыни, в одной из крупных вади.
– Вади? – переспросила Дженнифер.
– Высохшее русло реки, – объяснил Чарли.
– Которое снова наполняется водой в сезон дождей, – прибавил Дауни. Он был одет в отутюженные брюки цвета хаки, такую же рубашку с накладными карманами и погончиками на плечах и обут в высокие, по колено, черные башмаки, что придавало ему вид бывалого солдата. Дауни отодвинул манжету и театральным жестом указал на часы. – Времени у нас в обрез, так что хватит болтать. Пошли.
Дженнифер спокойно допила чай, чем заслужила уважение Чарли. Дауни состроил гримасу, подмигнул женщине и произнес:
– Ты не забыла выключить плиту?
– Что?
– Ничего. Пошли.
На улице было нестерпимо жарко, пахло перезрелыми фигами. Чарли брел по площадке, прислушиваясь к хрусту гравия под ногами. Он двигался так медленно, что Дауни то и дело подгонял его. Свитс и Мунго уже сидели каждый в своем лендровере.
– Ты поедешь с Мунго, – сообщил Дауни, хлопая Чарли по плечу. – А мы с Дженнифер сядем к Хьюби.
– Я думала, мы с Чарли не должны разлучаться, – сказала Дженнифер.
– Индюк тоже думал. – Дауни подвел Дженнифер к ближайшему из двух автомобилей. Она вырвала руку и вскарабкалась на заднее сиденье, где и разместилась, кое-как устроившись среди многочисленных ящиков с оборудованием.
Свитс лихо развернулся; лендровер выехал из ворот и покатил по улице. Дженнифер обернулась. Вторая машина двигалась следом. Чарли сидел рядом с водителем.
– С ним все будет в порядке, – сказал Дауни.
– Откуда такая уверенность?
– Доверься мне.
– Ты бы видела, детка, как он расправился с Ахмедом Махом! – вмешался Свитс. – Сразу бы избавилась от своих тревог.
– А что произошло?
– Спроси у Чарли, – отозвался Дауни, жестом велев Свитсу помалкивать. – Если захочет, он тебе расскажет.
Чарли смотрел по сторонам, пытаясь угадать, что означает это бессмысленное кружение по узким, извилистым улочкам. Окраины Каира ничем не напоминали центр города.
Пейзаж постепенно утрачивал городские черты и становился все более сельским. Вдоль улиц тянулись бесконечные ряды приземистых домишек с плоскими крышами, на которых неприглядные кучи хвороста боролись за место под солнцем с одетыми в лохмотья детьми, понурыми цыплятами, тощими козами и провисшими под тяжестью свежевыстиранной одежды бельевыми веревками. И повсюду, буквально в каждом углу, копошились люди. Год за годом в Каир приезжали сотни тысяч крестьян. В самом же городе ежедневно рождалось около тысячи младенцев, а уровень смертности составлял менее двадцати процентов и неуклонно понижался. В некоторых районах плотность населения выражалась цифрой четыреста тысяч человек на квадратную милю, что в три раза превосходило плотность наиболее населенных районов Калькутты. На протяжении десятилетий сменявшие друг друга правительства выделяли средства для строительства на городских окраинах общежитий, однако жилья все равно катастрофически не хватало. Зачастую семья из десяти-двенадцати человек, представителей как минимум трех поколений, ютились в одной-единственной комнатке без окон.
– Эй, – сказал Мунго, – смотри-ка. – Они проехали мимо кинотеатра. На афише красовался Сильвестр Сталлоне, причем неведомый художник слегка исказил черты лица актера, отчего тот стал немного смахивать на египтянина. Рядом были указаны сеансы: в кинотеатре шел «Рокки-3».
Несколько минут спустя улица вдруг расширилась, поток автомобилей стал куда гуще прежнего. Они переехали по мосту через Нил. Вдалеке, окутанные желтоватой дымкой, проступали очертания трех гизейских пирамид. Лендроверы свернули на Нильский Карниз – широкое шоссе, которое бежало вдоль реки вплоть до Асуанской плотины, а до той было не много не мало пятьсот девяносто шесть миль. Какое-то время пейзаж оставался неизменным: современные высотные здания, рестораны, ночные клубы, магазины, – словом, характерные признаки любого мегаполиса. Внезапно город кончился. Слева, отделенная от шоссе узкой полоской растительности – плантациями финиковых пальм, – текла река, которая здесь напоминала шириной Темзу у Тауэр-бридж; справа простиралась пустыня – вереницы песчаных дюн, кое-где перемежавшиеся выступами известняка. Дорога была удивительно ровной. Впереди маячило знойное марево; оно обольстительно колыхалось, и Чарли вспомнились танцовщицы из клуба «Грубиян».
– Зажги мне сигарету, – попросил Мунго. Сигареты – «Лаки Страйк» – лежали сверху на приборной доске. А спички-то, похоже, были позаимствованы из «Хилтона».
– Поделишься?
– Бери.
– Как рука? – поинтересовался Чарли, прикурив одну за другой две сигареты.
– Нормально. На мне с пятого класса все заживает, как на собаке.
– С пятого класса?
– Ну да. В том году девица по имени Фрэнсис Буш разбила мне сердце, и я узнал все, что нужно знать о женщинах. Она сидела передо мной. Единственная девчонка в классе, которая носила лифчик. Я целый год пытался заглянуть ей в блузку, пускал слюни и наконец перед Пасхой зажал ее в раздевалке. Как по-твоему, что она сделала?
– Наябедничала учительнице.
– Черта с два? Она сказала: «Хватай сколько угодно, только плати по четвертаку за раз, как другие мальчишки».
– И ты с ней больше не разговаривал? – Чарли стряхнул пепел.
– Шутишь, что ли? Я побежал домой, расколошматил копилку, потом нанимался стричь траву, разносить газеты – в общем, зарабатывал четвертаки. – Мунго выпустил дым из ноздрей. – Она перевернула мою жизнь, заставила взглянуть на мир по-новому. Можно сказать, первый наемник, которого я встретил на своем пути.
Чарли закурил от окурка новую сигарету. Если не считать голубой ленты Нила, редких финиковых пальм и известняковых карьеров, местонахождение которых обозначали груды белых камней и пылевые завесы, ландшафт выглядел на редкость однообразно: пустыня, выжженная богом солнца Ра.
Чарли докурил сигарету, выбросил ее в окно, откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Через несколько минут он заснул, убаюканный мерным рокотом двигателя, шуршанием шин, жарой и притупляющим ощущением того, что автомобиль вроде и едет, а как будто не движется. Проснулся Чарли где-то через час, уловив, что изменился тембр в гуле автомобиля. А, авария. На обочине шоссе лежал перевернутый «мерседес», передок которого был смят в лепешку; из радиатора капала ржавая вода, футах в шестидесяти от машины на песке валялось колесо. Мунго остановился на значительном расстоянии от ровера Дауни, оставив себе пространство для маневра. Свитс протянул свои международные водительские права худому мужчине в белом костюме и темных очках, за спиной которого, разглядывая лендровер, стояли трое полицейских в форме. Человек в очках щелкнул пальцами, видимо требуя другие документы. В разговор вмешался Дауни, который показал мужчине какую-то бумагу. Тот выпрямился, взял под козырек и торопливо отступил в сторону.
- Предыдущая
- 36/72
- Следующая
