Дангу - Глыбин Леонид - Страница 31

• Предыдущая
• 31/67
• Следующая

— Мухтарам! — снова загнусил Николас. — Этот негодяй, — он показал пальцем на Григория, — пытался всучить мне фальшивую монету.

Гибсон закивал, поддерживая компаньона:

— Yes, yes, Siг! Это так! Он фальшивомонетчик! Вот! Вот эта монета! — Он сунул руку в карман, вынул горсть монет, порылся в ней и выудил одну. — Он покупал у нас шафран, мухтарам, и пытался обмануть.

— А ты что скажешь в свое оправдание? — спросил, нахмурившись, смотритель.

— Мухтарам! Я не виноват. У меня не было фальшивых монет. Все свои деньги я получил от личного ювелира субедара Мансур-хана — почтенного Парвеза за проданный ему бриллиант, — степенно ответил россиянин.

— Дай-ка сюда монету, — проговорил тимардар, протягивая руку Гибсону.

— Here you are!

Тимардар повертел монету, поскреб ножом, попробовал на зуб, сплюнул. Верно, фальшивая.

— Он хотел открыть свою торговлю шафраном и шалями в Дели, — добавил Кондрелл.

— Негодяй! Откуда ты и есть ли у тебя фирман на торговлю? — Тимардар подошел к Григорию и тряхнул его за ворот.

— Я пришел из Кашгара, мухтарам, а вообще я родом из России, Северной державы. И фирмана у меня нет.

— А у нас есть фирман, подписанный Его Величеством падишахом Фаррухом Сийяром, и есть дастак, его подписал мир — и — арз. — И Кондрелл вынул из кармана камзола два небольших свитка.

Смотритель базара взял документы, внимательно прочитал и тщательно обследовал. Печати и подписи были в положенных местах. Подлинность фирмана и дастака не вызывала сомнений. Тимардар приложил их ко лбу, потом поцеловал подписи и почтительно вернул свитки Николасу.

— Воля несравненного владыки для нас закон! Мира тебе и удачи, досточтимый фаренги! Хвала Аллаху, ему одному!

Потом он повернулся к Григорию:

— У тебя и дастака нет?

— Нет, мухтарам!

— Проклятый фальшивомонетчик! Ты будешь посажен на кол! Взять его!

— Постойте, постойте! — закричал Григорий. — Я не фальшивомонетчик! Деньги мне дал уважаемый Парвез джи, ювелир, который…

Ему не дали договорить. Повалили на землю, связали за спиной руки и поволокли, избивая, к выходу. Россиянин упирался, кричал, но все было бесполезно.

Николас злорадно хихикал, следуя некоторое время за Григорием и его конвоирами, пнул беднягу напоследок и вернулся к палаткам.

— Джон! Мы обзавелись золотишком и товар сохранили Гип, гип ура! А ты все монеты собрал после этого русского болвана? — спросил он, подозрительно поглядывая на Гибсона.

— Да, сэр! Вот они, все здесь, — и он протянул мешочек с золотом Николасу.

Тот высыпал содержимое на стол и начал сосредоточенно вслух пересчитывать монеты:

— Одна, две, три, пять, десять… сто… двести… пятьсот… шестьсот… по сто рупий каждая, итого шестьдесят тысяч! Ты слышал? Черт подери, шестьдесят тысяч!

Николас высыпал монеты обратно в мешочек, завязал его и подбросил в воздух.

— Джон! Вот так надо делать дела! — Он довольно ухмыльнулся, подергивая плечами, прищурился, так что лицо его стало похоже на печеное яблоко. — А славно я ему навалял тумаков, а? И ты хорошо справился. Ловко подменил монету. Опытный жулик. Я знал, кого брать в компаньоны!

Гибсон подобострастно захихикал в тон хозяйской ухмылке.

Внезапно Кондрелл посерьезнел и сказал:

— Послушай, старина! Мне показалось, что у этого дуралея был на плече мешок. Не ты ли его стащил и припрятал в палатку, а, воровское отродье? Давай-ка его сюда, я посмотрю, что там, а иначе, — и он повертел грязным кулаком перед лицом притихшего Гибсона.

Тот нехотя встал и, недовольно ворча, полез в тамбу. Обдурить хозяина не удалось. Джон уже хорошо познакомился с его мстительным злобным характером. Кроме того, сейчас он полностью зависел от Николаса. Порывшись немного внутри палатки, он откинул полог, высунулся и протянул котомку Григория Николасу. Тот жадно схватил ее, намереваясь развязать, и вдруг, покачав в руках, сказал:

— Эге! Тяжеловата что-то! Знаешь, давай-ка залезем в тамбу. Там посмотрим. Безопаснее. Кругом любопытных много.

И видя, что Гибсон не слишком торопится, Николас подтолкнул его под зад — давай же быстрей, ты, баран шотландский!

Они уселись на ковер, нетерпеливо развязали котомку, вырывая ее друг у друга, и вытряхнули содержимое, надеясь поживиться. Но их жадное любопытство постепенно сменялось унылым разочарованием. Опытные глаза мошенников сразу определили, что здесь не было ничего ценного. Николас переворошил всю кучу, выудил из нее пистолет с радостным восклицанием, засунул себе за пояс, полистал книги, хмыкнул, отбросил их в сторону. Джон тем временем развернул тряпки со съестными припасами и брезгливо отодвинул их. Вот узелок с нитками, иголками и пуговицами, а вот кожаная коробочка с нюхательным табаком, вот поясок с красивой пряжкой, какой-то платок… наперсный крест… стоящего — ничего! Николас вздохнул с сожалением и начал было уже собирать все и засовывать обратно в котомку, как вдруг заметил среди тряпок небольшой, туго завязанный кожаный мешочек.

— А ну-ка! А ну-ка! Посмотрим, что здесь, — забормотал он, принимаясь его развязывать. — Вдруг там монеты!

Гибсон, уже высунувшийся наполовину из палатки и больше озабоченный тем, как бы еще хлебнуть виски, навострил уши при слове «монеты» и вернулся.

— Что там? — просипел он. — Дай-ка мне!

— Пошел! — огрызнулся Николас, отталкивая его протянутую руку. Он просунул пальцы в горловину мешочка и вытащил оттуда что-то плотно обернутое тряпкой и перевязанное шнурком. Прошло еще несколько секунд и… «Ааа-а-а-а-х!» — громкий двойной вопль изумления потряс тамбу. Кондрелл и Гибсон застыли как истуканы, не сводя завороженных глаз с бриллианта, сиявшего в полутьме, словно глаз неведомого животного.

— Пресвятая Дева Мария! — только и смог прошептать Николас, а Джон беззвучно открывал и закрывал рот, страшно выпучив глаза, словно в горле у него застрял кусок.

— Ты когда-нибудь видел такое, а? — шепотом спросил Николас Джона, словно их кто-нибудь мог услышать.

— Нет, сэр, никогда!

— И я никогда. И даже не слышал о таких. Он размером с куриное яйцо.

— Да, сэр!

— За него можно купить пол-Англии.

— Да, сэр! — и Гибсон сглотнул слюну, по-прежнему не сводя глаз с этого чуда.

— А вот и еще один цыпленочек! — шепнул Николас, вынимая маленький камень. — Тоже хорош, дьявол! — Он повертел бриллианты в пальцах, любуясь игрой света, потом бережно завернул их, вложил обратно в мешочек и засунул себе за пазуху, во внутренний карман камзола.

— Слушай, Джон! — так же шепотом продолжал он. — Нам отсюда надо немедленно смыться. Быстро все собрать и отвалить в Дели. К черту шафран и шали. Мы теперь богаче любого короля или падишаха. Этого русского осла могут отпустить, и он явится сюда.

— Да, сэр!

— Ну ладно, быстро пошли складывать вещи и собирать караван.

И они полезли прочь из тамбу. Внезапно Николас остановился:

— Слушай, нет! К черту вещи и товар! Здесь долго оставаться опасно. Давай бросим все, возьмем по две лошади на смену, и сейчас же на перевал. Для отвода глаз оставим обе палатки и скажем караван-баши, что мы ненадолго отлучимся и к ночи вернемся.

Через полчаса англичане выехали с Бори-Базара. Они очень спешили, подгоняли лошадей и часто оглядывались. Сипаи открыли им базарные ворота и обратили внимание, что фаренги свернули по падишахской дороге на перевал Пир-Панджал.

Нанди, задыхаясь, вбежал во двор дома Парвеза и крикнул:

— Эй, люди! Григо джи на базаре схватили сипаи и куда-то повели.

— В чем дело, что ты болтаешь? — сердито ответил Парвез, быстро спускаясь со второго этажа.

— Григо джи хотел купить шафран и шали, а другие фаренги закричали, что он жулик и поби… поби… ли его. Потом пришел тимардар джи и при… казал, — Нанди все не мог отдышаться, — схватить Григо джи!

Юношу уже обступили домочадцы, слуги, подбежали Дангу и Дарья.

• Предыдущая
• 31/67
• Следующая