100 великих казней - Авадяева Елена Николаевна - Страница 26

• Предыдущая
• 26/151
• Следующая

«Я, Томас Мюнцер из Штольберга, — так начинается воззвание, — вместе с верным и достославным поборником Христа Яном Гусом свидетельствую перед церковью избранных и целым миром, куда направил меня сам Христос и его наперсники, что я с прилежанием учился у всех живущих в мое время, пока не удостоился полного и редкого познания непобедимой, святой христианской веры. Бывшие до меня говорили о ней холодными устами… Я слышал от них лишь писание, которое они выкрали из Библии, как воры и грабители… Горько оплакиваю я величайшее бедствие христианства, что слово его затемнено и запятнано, что со смертью апостольских учеников непорочная девственница-церковь, изменив духу, стала блудницей. Но радуйтесь, возлюбленные! Небо наняло меня в поденщики, и я точу мой серп, чтобы жать колосья… Голос мой возвестит высшую истину… а если я не сумею сделать это, то пусть поразят меня муки земной и вечной смерти — у меня нет более ценного залога!»

При выходе воззвания городские власти немедленно приставили к автору 4 полицейских наблюдателей, и в их сопровождении Мюнцеру пришлось покинуть Чехию. В Альштеде ему удалось получить место проповедника. Мюнцер много писал, проповедовал, он имел огромное влияние на своих прихожан. Мюнцер отменил папскую проповедь, не признавал привилегированное положение духовенства, он служил по-немецки, чтобы слушатели имели возможность все понимать. 24 марта 1524 года толпа местных жителей, возбужденная проповедями Мюнцера, разрушила часовню Святой Марии, чтобы положить конец «идолопоклонническому почитанию неодушевленных предметов».

С увеличением числа последователей возрастала и преобразовательная энергия Мюнцера. Стремясь уничтожить привилегированное духовное сословие, Мюнцер не мог допустить существующего неравенства. По образцу древней евангельской общины, без насилия, собственности и классовых различий Мюнцер хотел организовать весь христианский мир.

Лютер выступил против «альштедской фурии» с «Посланием к князьям саксонским о мятежном духе». Он обвинял Мюнцера в приготовлении к мятежу и требовал от князей изгнания лжепророка. Донос Лютера послужил поводом к дознанию. 1 августа 1524 года Мюнцер был вызван на допрос к герцогу Иоанну, в Веймарский замок. Уличить его в ереси было трудно — он в совершенстве знал Святое Писание и мог оправдать им все мысли своих проповедей и сочинений.

После допроса судьи вынуждены были отпустить Мюнцера — и он поспешил скрыться из города.

Лютер недолго торжествовал. Мюнцер решил свести идейные счеты с «отцом Реформации», и в городе Нюрнберге он обнародовал памфлет против Лютера. Но тот не осмелился открыто ответить Мюнцеру, опасаясь потерять популярность в народе. Мюнцер остался без всяких средств к существованию — городские власти запретили ему проповедовать, и он отправился в странствие. Вскоре в стране заполыхало пламя Великой крестьянской революции.

26 апреля 1525 года он покинул Мюльгаузен во главе небольшого войска. Легкие победы обнадежили крестьянские отряды и дали уверенность Томасу Мюнцеру. Но вскоре положение изменилось — движение крестьян сдерживали дворяне обещаниями подчиниться их требованиям, если они будут признаны справедливыми земским судом. Успеху бунтовщиков мешали их плохая сплоченность и неорганизованность. 12 мая Мюнцер прибыл во Франкенгаузен, центр Тюрингенского движения. Крестьяне расположились на возвышении и укрепили позиции. У них не было кавалерии и артиллерии, во всем войске не было ни одного опытного воина. Против 8000 необученных крестьян с проповедником во главе выступило около 10 000 пехотинцев и более 3000 всадников, не считая многочисленной артиллерии. И князья оказались более искусными воинами, чем вдохновенный проповедник. Обманув крестьян назначением определенного срока для ведения переговоров, они предательски начали боевые действия еще во время перемирия.

Застигнутые врасплох крестьяне начали беспорядочно отступать. Часть осажденных рассеялась по Франкенгаузену, часть убежала в соседний лес Мюнцер с остатками разбитой дружины также оказался запертым во Франкенгаузене. За его голову была назначена награда, неприятель следовал за ним по пятам. Все погибло. Но Мюнцер не потерял присутствия духа. Он бросился в один из городских домов, поднялся на чердак, закутал голову, чтобы не быть узнанным, и лег в постель, притворясь больным. На вопрос вошедшего солдата, кто он, Мюнцер слабым голосом ответил, что он уже давно лежит в лихорадке. Но его хитрость не удалась. Солдат нашел в кармане у него письмо графа Альбрехта Мансальдского, и таким образом личность Мюнцера была установлена. Его немедленно повели к князьям. Враги торжествовали и злорадствовали «Когда он предстал перед князьями, — писал Меланхтон, — они спросили его, зачем он развращал и вводил в заблуждение бедный народ». Несмотря на всю свою ненависть к Мюнцеру, лютеранский летописец не мог не признать того, что пленник держал себя с непреклонным достоинством «Он твердо ответил, что поступал правильно, желая наказать князей, так как они были врагами Евангелия». За допросом последовали пытки «Верю, Томас, что тебе тяжело, — глумился над ним герцог Георг Саксонский, — но подумай, каково было тем несчастным, которых казнили сегодня, по твоей милости». «Нет, не я, а вы довели их до этого», — спокойно отвечал Мюнцер.

Дальнейшие испытания ждали пленника у его злейшего врага графа Эрнста Мансфельдского, которому он был выдан в качестве военного приза. Граф велел приковать его к телеге и отправить в свой замок Гельдрунген, где «сильно изнеможенного его посадили на несколько дней в башню, а потом подвергли мучительной пытке, после которой он выпил в горячечном состоянии двенадцать кружек воды». Но мучители ничего не добились от истерзанной ими жертвы. В пятницу 26 мая начались казни; прикованный к телеге, Томас Мюнцер был привезен из Гельдрунгена. Ужасные пытки и тюрьмы, тряска в телеге по неровной дороге уже довели его до полусмерти; он был так слаб, что не мог уже молиться, даже если бы и захотел. Герцог Генрих Брауншвейгский прочел ему «Верую», потом его привели в чувство, дав выпить воды. Говорят, перед лицом смерти он укорял князей. Но был ли он в состоянии сделать это, он, доведенный до полусмерти пытками и дорогой?.. Когда палач сделал свое дело, окровавленную голову Мюнцера насадили на кол и выставили на Исполинской горе в Мюльгаузене.

Если Монтесума погиб исключительно благодаря своей нерешительности и набожности, то кончина Атауальпы, тринадцатого Инки, правителя десятимиллионной империи Инков, под началом которого находилась четвертьмиллионная армия, произошла по прямо противоположным причинам — то есть из-за храбрости и гордыни. А вообще-то это была Рука Судьбы. Господь мог поразить его громом, мог бросить в Инку метеорит, но на этот раз он избрал своей движущей силой 177 испанских авантюристов, во главе которых стояли пять братьев Писарро — Мартин, Гонсало, Хуан, Эрнандо и (душа предприятия) Франсиско. Последний-то всех и взбаламутил, услышав в Толедо при дворе короля рассказ Кортеса о своих подвигах, о том, как простодушны и наивны индейцы, и о том, как он добивался успеха с помощью староримского рецепта «разделяй и властвуй».

Разделять в империи инков было кого, только что армия Атауальпы наголову разгромила войска его брата и соперника Уаскара. Мятежники были примерно наказаны. Император позволил себе расслабиться в городе Кахамарка. Известия о невесть откуда взявшейся кучке белых бродяг верхом на диковинных животных с громовыми палками в руках слегка встревожили его, но не напугали. Он принял их за авангард некоей великой силы, с которой до поры до времени лучше не ссориться.

А конкистадоры уже ясно понимали, что империя инков живет, дышит, существует до тех пор, пока живет ее верховный властитель, то есть Инка. И вот они как стая голодных волков устремились по свежему следу Атауальпы. Инке же в свою очередь не было дела до встречи с какими-то белыми людьми. Поэтому он и послал к Писарро послов, чтобы заверить в дружбе, с помощью ценных подарков они отговорили белых от посещения его резиденции.

• Предыдущая
• 26/151
• Следующая