Последняя жертва - Островский Александр Николаевич - Страница 17

Флор Федулыч, Глафира Фирсовна, потом Михевна.

Глафира Фирсовна. Люблю молодца за обычай! Удивит Москву Лавр Мироныч.

Флор Федулыч. Да уж он давно удивляет: задает пиры, точно концессию получил.

Глафира Фирсовна. С деньгами-то не мудрено; а попробуй-ка без денег шику задать! Тут очень много ума нужно.

Флор Федулыч. Да-с, уж либо очень много ума иметь, либо совсем не иметь ни ума, ни совести. Вы зачем же собственно к Юлии Павловне пожаловали?

Глафира Фирсовна. Рассказать ей про друга-то хотела.

Флор Федулыч. Какую же в этом надобность вы находите?

Глафира Фирсовна. Ах, боже мой, какую надобность!… Вы, Флор Федулыч, стало быть, женской натуры не знаете. Поди-ка, утерпи! Так тебя и подмывает, да чтоб первой, чтобы кто другой не перебил.

Флор Федулыч. Нет, уж эту неприятную обязанность я на себя возьму-с.

Глафира Фирсовна. Опять же и то любопытно посмотреть, как она тут будет руками разводы разводить да приговоры приговаривать. Ведь ишь ты, подвенечное платье поехала заказывать, а тут вдруг удар. Этакого представления разве скоро дождешься?

Флор Федулыч. Нет, уж вы не извольте беспокоиться, из чужого горя для себя спектакль делать. Ежели не взять осторожности, так может быть вред для здоровья Юлии Павловны. Поедемте, я вас подвезу немного, а через четверть часа я заеду сюда опять, чтобы, сколько возможно, успокоить их.

Глафира Фирсовна. А я к ней вечерком заеду понаведаться.

Из передней входит Михевна.

Михевна. Уезжаете? Как же сказать-то, Флор Федулыч?

Флор Федулыч. Ничего не говорите. Я заеду-с.

Флор Федулыч и Глафира Фирсовна уходят.

Михевна. Разъехались, и слава богу. Того и гляди приедет Вадим Григорьич; что хорошего при чужих-то? Стыд головушке.

Звонок.

Вот он, должно быть, и есть, либо сама.

Входит Дергачев.

Михевна, Дергачев.

Дергачев. Дома Юлия Павловна?

Михевна(махает рукой). Нету дома, нету, нету.

Дергачев. Ну я подожду, хорошо, я подожду.

Михевна. Да чего ждать? Шли бы.

Дергачев. Как шли бы? Это странно! Мне нужно.

Михевна. Да вы приятель Вадима Григорьича или сродственник ему доводитесь?

Дергачев. Ну, приятель, друг, как хочешь.

Михевна. Так мы его самого ждем; а уж вы-то тут при чем же? Еще кабы сродственник, так не выгонишь, потому свой; а коли посторонний, так бог с тобой! Шел бы в самом деле домой, что уж!

Дергачев. Да коли я говорю, что у меня дело есть.

Михевна. Ну, какое дело! Обыкновенно, съесть что-нибудь послаще, винца выпить хорошенького, коли дома-то тонко. Как погляжу я на тебя, ты, должно быть, бедствуешь: все больше, чай, по людям кормишься.

Дергачев. Что говорит, что говорит! Ах!

Михевна. Так, милый человек, на все есть время. Вот будет свадьба, так милости просим, кушайте и пейте на здоровье, сколько душа потребует, никто тебя не оговорит! Нам не жалко, да не ко времени.

Дергачев. Ах, черт возьми! Вот положение! Вот она дружба-то! Кто тебе говорит о съестном? Ничего мне съестного не нужно, пойми ты! Мне надо говорить с Юлией Павловной!

Михевна. Об чем говорить! Все переговорено, все покончено. Не твоего это ума дело. Заходи в другой раз, я тебя попотчую, а теперь не прогневайся.

Дергачев. Ничего мне от тебя не надо, никакого потчеванья.

Михевна. Ну, как можно! Шел далеко и устал, и проголодался. По всему видно, что человек тощий. Да, милый, не в раз ты попал.

Дергачев. Как с такой бабой говорить! Вот тут и сохраняй свое достоинство.

Михевна. Коли вправду что нужно, так подожди у ворот, а то лезешь прямо в комнаты.

Дергачев. А! У ворот! С ума можно сойти.

Михевна. Поди, поди, бог с тобой! Честью тебя просят.

Дергачев. Не пойду я, отойди от меня.

Михевна. Так неужто за квартальным послать!

Звонок.

Эх, страмник! Во всем доме только бабы одни, а он лезет насильно.

Входит Юлия Павловна.

Дергачев, Юлия Павловна, Михевна.

Юлия(быстро). Вадим Григорьич еще не приезжал?

Михевна. Нету, матушка, много гостей было, а он не приезжал. Да вот тут приятель его толчется, невесть чего ему нужно, не выживу никак.

Юлия(увидав Дергачева). Ах, Лука Герасимыч, я вас и не вижу. Вы от Вадима Григорьича?

Дергачев. По его поручению-с.

Михевна. Так бы и говорил, а то лепечет без толку.

Юлия. Оставь нас, Михевна.

Михевна уходит.

Что, здоров? Он приедет сегодня? Конечно, приедет. Скоро он приедет?

Дергачев. Нет, вы не ждите, он никак не может.

Юлия(с испугом). Как? Почему? Болен он? Захворал вдруг? Да говорите же!

Дергачев. Совершенно здоров. Он уехал в Петербург.

Юлия. Не может быть, вы лжете. Он бы должен сказать, предупредить меня. (Потерявшись.) Как же это?

Дергачев. Он теперь должен быть… позвольте… на какой станции?… Я думаю, в Клину-с.

Юлия. Почему же он не предупредил меня? Что все это значит? Да скажите же, ради бога!

Дергачев. Почему не предупредил? Я это не знаю-с. Это, вероятно, впоследствии объяснится.

Юлия. Когда впоследствии? Зачем впоследствии, отчего не теперь? Да что же это такое значит?

Дергачев. Он, вероятно, скоро напишет мне из Петербурга.

Юлия. Вам? Да он мне должен писать, а не вам. Что это, что это… (Плачет.)

Дергачев. Конечно, и вам напишет; вы не беспокойтесь!…

Юлия. Ведь у нас день свадьбы назначен. Вы знаете, вы слышали, что в среду наша свадьба.

Дергачев. Нужно отложить-с.

Юлия. Да надолго ли? Когда этому конец будет? Надолго ли еще откладывать?

Дергачев. На неопределенное время-с.

Юлия. Нет у него жалости ко мне. Истерзалась я, истерзалась. Лука Герасимыч, ну, будьте судьей. Назначить через пять дней свадьбу и вдруг уехать, не сказавшись. Ну разве это делают? Честно это? Ну разве это не мучение для женщины? За что же, ну скажите, за что же. Отчего же не показался? Говорите, отчего он не показался?

Дергачев. Может быть, ему совестно.

Юлия(с испугом). Совестно? Что же он сделал? Что же сделал?

Дергачев. Он ничего не сделал-с. Денег нет у него, а сегодня по векселю платить нужно.

Юлия. Как нет денег? У него были деньги, я знаю, что были. Это вздор!

Дергачев. Да, он получил вчера каких-то шесть тысяч. Так велики ли деньги, надолго ль ему? Он имел несчастие или, лучше сказать, неосторожность проиграть их тут же в полчаса. Разве вы его не знаете?

Юлия. Что вы говорите? Уж и не верится. Да нет, не может быть, нельзя ему проиграть этих денег: они слишком дороги для него и для меня. Слышите вы – слишком дороги!

Дергачев. А вот проиграл-с. Я останавливал; да что же делать – слабость.

Юлия. Ах, нет! Бессовестно, безбожно! Не оправдывайте его! Грех проиграть эти деньги, обида кровная, чему верить после этого! Всего можно ждать от такого человека. (Задумывается.)

Дергачев. Я Вадима не оправдываю, оправданий ему нет.

Юлия. Скажите, еще-то что, что еще-то?

Дергачев. Ах, не спрашивайте! Вы расстроены… уехал в Петербург за деньгами, вот и все. Что я вам могу еще сказать?

Юлия(с трудом выговаривая слова). Очень-то дурного ничего нет?