Звёздный Меч - Вольнов Сергей - Страница 51
- Предыдущая
- 51/82
- Следующая
С повязанным ренегатом, лежащим на походной койке, беседы содержательной не получилось. Он вначале отрицал все обвинения, объявляя клеветническими инсинуациями, попыткой дискредитации (чьей попыткой, не уточнял, но намекал явно на старшего сводного брата, метиса), а также злобными наветами коварных и лживых гордунов «Пожирателя».
Выражая при этом деланную радость по поводу отыскания младшего брата, законного наследника трона… К моменту появления «лживых гордунов» Майкл сломался. Обливаясь слезами и соплями, он корчился, подвывал, умолял оставить ему жизнь, каялся во всех смертных грехах, признавался во всём на свете, даже в том, чего не совершал.
Никто его не пытал.
Не вводил соответствующих препаратов.
Не обрабатывал специальными аппаратами.
Они просто стояли и смотрели на него. Молча. Отец. Старший брат. Младший брат. Трое оставшихся Стюартов.
Лидер Реставрации, никогда не менявший убеждений. Верховный Маг, искренний в заблуждениях, не страшащийся заплатить жизнью за собственные ошибки. Законный Наследник Трона, за обретение твёрдых убеждений заплативший ужасающими десятилетиями тюремной одиночки.
Они рассматривали четвёртого Стюарта… Среднего брата. Бывшего Стюарта. Под скрещенными взглядами Троих он членом семьи быть перестал.
«Гарды и Рукоять прокляли собственный Клинок, образно говоря, – прошептал Сол. – Дхорру – дхоррья смерть…»
Номи, брезгливо глядя на корчащееся от страха ничтожество, так недавно и уже так давно властвовавшее над её явью, всё пыталась понять, что же она в этом блондинистом прЫнце нашла…
Ну да, не отнять, естественно. Внешность, манеры, обаяние, всё такое прочее, сводившее её с ума и внушавшее ложное ощущение полёта на крыльях любви…
Не отнять, казалось! А на поверку вышло – всё это тонкий слой масла, намазанный на грубую чёрствую лепёшку истинной сущности… и как легко Девушка купилась, ослеплённая собственными грёзами!
Воистину, влюблённые видят не то, что есть, а то, что им хочется видеть…
Скорый, но справедливый Суд уже был свершён – ещё до появления приглашённого Экипажа. Пригласили вольных торговцев не на суд и не на следствие в качестве свидетелей, а на казнь.
– Утри сопли, – презрительно бросил младший брат приговорённому. – Ты ведь был принцем всё же.
– Не на-а-адо… я сво-ой… – тоненько сипел предатель, – я хоро-оший… прости-и-ите меня… я раска-а-ялся-я…
– Как говаривал мой друг Жжихло Щщайзз, да откроются ему Врата Рая, твои свои в овраге трёхрога доедают, гнус позорный, – Джонни поморщился и сплюнул. Вполне демократично.
– Бог простит, если сочтёт нужным, – непреклонно сказал отец. – Я – нет.
Старший брат промолчал. Его испепеляющий взгляд, вобравший в себя ненависть всех Стюартов, говорил сам за себя.
И казнь свершилась.
Если вдуматься, человеческая жизнь очень уязвимая штука, и цена ей невелика. Дешевле неё… ну разве что секс.
А с другой стороны, есть ли у человеков что-нибудь дороже них?..
Пожалуй, только ещё одна «штука». Без которой и жизнь не жизнь и секс не секс… а так, прозябанье и мастурбация.
– Идёмте, господа, – попросил милорд Джеймс, отворачиваясь от жалких остатков казнённого, – с этим покончено. У нас множество дел.
В углублении койки бурлило зловонное сизо-белёсо-сиреневое месиво, в которое превратился изменник, сожжённый собственной ненавистью, катализированной Взглядом Верховного Роа.
– А вот я воистину раскаиваюсь, – вдруг тихонько сказал Винсент, – папа… я не прошу прощения, знаю, нет его мне… но я хочу, чтобы ты знал, что…
– Молчи. Не уподобляйся. – Сурово прервал его отец. – Я всё знаю. Деяниями подтвердишь. Когда состоится Опоясание и Джон воссядет на Трон, именно тебе, вместе с твоей поющей заклинательницей, предстоит ему служить опорой. Разгребать всё, что вы же и наворотили из самых благих побуждений, революционеры… хреновы, как изволит выражаться присутствующий здесь благородный сэр Убойко. Я уже слишком стар, и…
– Э нет! – возглас Джонни звучит неожиданно и обрушивается как гром среди ясного… потолка, что ли? Регент замолкает и вприщур смотрит на младшего сына, осмелившегося прервать отца. Цесаревич продолжает, решительно мотая головой влево-вправо: – В вертухаи я не пойду, уволь! Даже с самыми благими намерениями. Вся жизнь тюрьма, это я уже уяснил, и все мы либо зэки, либо надзиратели. Но как и в каждой тюрьме, в ней должны иметься привилегированные зэки, Воры В Законе, по выражению моего покойного друга. Извини, папа, но отныне я буду САМ решать, в какой камере сидеть и чем в ней заниматься. Пусть кто-нибудь другой опоясывается на царствие… Лично я не желаю. У меня свои планы. Однозначно предполагающие мой исход за пределы Экскалибура.
Надо ли говорить, какая оглушительная ТИШИНА обрушилась на всех присутствующих после этого прочувствованного заявления?!!
…Это была первая ночь, которую Мальчик и Девочка провели вместе не только в интеллектуальной и духовной ипостасях, а и в телесной. Нет, ничего такого не было! Они забрались в одну постель, это да, но вполне целомудренно поцеловались в уголки губ и уснули, не соприкасаясь телами даже, лишь соединив ладони. Меж их телами лежал меч беспредельнейшей усталости, накопившейся за время сумасшедшего рейса. Номи буквально физически ощущала, что изнурённый и опустошённый Солли держался из последнейших сил, и ей даже в голову не могло взбрести – желать сейчас его активности, направленной на неё. Да и сама она едва держалась на ногах от энергетического истощения.
Таким образом, тела – самые слабые составляющие триединства, самоназывающегося «человек», – уснули и спАли.
Но – лишь тела…
Явление Феи во Сны (которые как бы и не сны, да?) к Номи и Солу, сразу к обоим, произошло не сразу. Вначале Девочка и Мальчик, по своему обыкновению, бродили по окрестностям.
Номи демонстрировала Солу места боевой славы и рассказывала, что да как здесь происходило. Повествовала этаким шутливым тоном, во фривольной манере: «…а тут мне пришлось обезьяной карабкаться на галерею, спасаясь от красномечников, и я чуть не сорвалась, но уцепилась одной рукой, а когда ублюдок-ревмаг схватился за мою ступню, с далеко идущим намерением покуситься на честь, я так сильно его пнула в рожу свободной ногой, что у него юшка из носа брызнула, и он завыл как…», – а у самой душа сжималась от боли. Слишком свежими были эти страшные воспоминания о настоящей, горячей, остро пахнущей крови, обагрившей её руки… и ноги… и лицо, и всё тело… в кровавой бане выжили лишь те, кто искупался в крови целиком.
Сол молчал. Номи чувствовала – слушает внимательнейше, но комментариев, обычных для него, не следовало. Или он всё это воспринимал спокойно, или… он потому воздерживался от слов, что его рассказ её ТРОГАЛ более чем сильно?!
Номи не спрашивала. И скоро прекратила рассказывать о том, как выжила в кровавой парилке. Вот в этот момент неловкого молчания, когда Девочка пыталась понять, почему говорун Сол непривычно тих, и явилась…
Фея.
Номи знала её по описанию, и потому сразу определила, кто пожаловал. Сол отвесил челюсть. Рукой вернул её на место и прохрипел:
– Явилась не запылилась, боевая подруга… Если ты меня не охранишь от слёз применением сто двадцать третьей степени золотистой магии, я счас разревусь от радости, ей-бо!
– Здравствуй, героический партизан. Спасибо за выполнение обещания. Тот, кто послал вас в Артурвилль и благодаря деятельности которого состоялось наше знакомство, многое понял, после того, как вы замолвили обещанное словечко. Когда-то мы с ним поссорились, и я… скажем так, ушла, не успев реабилитироваться в его глазах. Синдром информационной недостаточности позволил ему счесть меня одной из виновниц… если не главной вдохновительницей событий, потрясших королевство. Мстительной фурией, так сказать… Здравствуй, прелестное дитя. – Фея улыбнулась. И трико, и пачка её были золотыми на этот раз. Вся она была сгустком сияющего золотого света, даже глаза заболели. Лишь короткие чёрные волосы, ерОшимые сильным потоком воздуха из решётки полуразрушенной и разрегулированной вентиляционной системы, шевелились над юным и одновременно древним лицом, идеально-прекрасным, как лицо храмовой статуи.
- Предыдущая
- 51/82
- Следующая
