Стратагемы. Искусство побеждать любовью и сексом. - Ельцин Михаил Сергеевич - Страница 37

«Какая же я была радостная, когда ты родился! — сказала Анна со слезами на глазах, обращаясь к Маю, — и, какая я стала несчастная теперь. Скоро мы станем одногодками, а потом я должна буду наблюдать, как ты стареешь и умираешь у меня на глазах. Боже мой! За что мне такая участь?!»

Девушка нервно ходила по спальне, то, садясь, то, снова вставая.

«Не плачь, мама! — утешал её сын, обнимая её, и целуя её глаза. — Я что-нибудь придумаю. Если мы столкнулись с фактом, что кто-то управляет временем, значит надо добраться до этого пульта управления и найти то, что надо изменить».

«Знаешь, Май! — вытирая слёзы, сказала Анна. — Я готова отдать весь наш комфорт и благополучие, стать нищей, больной, лишь бы ты был нормальным человеком.

Ты, вот, всё знаешь, скажи честно, твоё ускоренное время жизни — это результат моего эксперимента?»

«Не знаю! — ответил молодой человек. — Мне тоже не нравится такая скоротечность. Я хотел бы этим заняться вплотную, но всё наше время съедают наблюдатели-специалисты. И мы не можем отказаться, ты подписала контракт…»

«Чёрт с ним, с контрактом! Мы имеем право на один или два свободных дня в неделю по американской конституции! — в отчаянии причитала мать. — Давай посчитаем! Одна минута твоего времени равна одному земному дню. 60 минут = 60 дней. 24 часа = 1440 твоих дней, или 4 года. С минуты твоего рождения прошло уже 4 дня, значит тебе в эту минуту 16 лет! Понимаешь? У меня в голове не укладывается — несколько раз в сутки отмечать твой день рождения!»

«Да, мама! — оживился Май. — Ты права! Мне нужен выходной. И не один. За 16 лет мне можно взять все остальные дни свободными! Ты молодец, мама!» — Май подхватил девушку на руки и закружил её по комнате. Потом юноша посадил её в кресло, погладил по голове, и сказал:

«А сейчас, мама, ты выйдешь в холл, — там уже собрались нетерпеливые специалисты, журналисты и прочие ≈исты, и скажешь, что, и сегодня и завтра ко мне допуска не будет — у меня „week end“ — конец недели».

Анна послушно встала, привела своё лицо в порядок, и вышла.

Услышав сообщение, прибывшие устроили страшный скандал, но телохранители, которых наняла Анна, выпроводили всех на улицу.

Недовольные «≈исты» схватились за сотовые телефоны и стали вызывать своих адвокатов. По-видимому, все они потерпели фиаско, — Закон был на стороне прибывших в Америку, и лестница перед домом постепенно опустела. Все разъехались в разные стороны. Лишь несколько журналистов осталось дежурить у дверей, карауля возможное появление «Homo Incognito».

«Что теперь мы будем делать? — спросила Анна, возвращаясь к сыну. — Нам теперь важна каждая минута!».

«МамАня! — сказал Май, соединяя имя с родственным термином. — Мне нужно сосредоточиться. Только глубокая медитация может открыть мне какое-либо решение. Можно мне побыть одному? Займись какими-нибудь делами. И не обижайся, если я закрою дверь на ключ изнутри. Так надо!» — уговаривал он Анну, подталкивая её к выходу.

«Бесстыжий! — шутливо шлепнув его по заднице, отреагировала Анна. — И сколько минуточасов ты будешь медитировать?»

«Может так случиться, маманя, — ответил Май, целуя её в щеку — что долго.

Я не могу выйти из медитации без результата, пойми меня. Даже если я не появлюсь до ночи, — не волнуйся. Считай, что, я уехал в командировку, ладно?»

У девушки снова навернулись слёзы.

«Завтра тебе будет уже двадцать!» — воскликнула она уже в дверях.

«А может быть и не будет!» — возразил Май, с нежностью глядя ей в глаза.

В этот миг у него мелькнула страшная мысль, — если он вернётся в нормальное земное время и снова станет младенцем, то кто откроет матери дверь?

И он поспешно напомнил:

«Мама, ты знаешь, где лежит запасной ключ. Если меня не будет до утра, то откроешь дверь в девять утра. Договорились?»

Догадка Мая передалась Анне, и она, волнуясь, сказала:

«Лучше бы ты остался навсегда таким, как есть сегодня! Я не хочу тебя нянчить! Я уже грудь перетянула полотенцем, видишь?» — и она неловко поцеловала его в лоб на прощанье.

Дверь закрылась. Повернув ключ в скважине, когда шаги Анны уже затихли, Май задвинул шторы, и лег в позу «савасаны».

Теперь нужно было перекрыть поток мыслей в голове.

Май поймал тончайший звук в своей голове, похожий на писк комара, и стал удерживать пойманного.

Мысли продолжали бомбардировать его ум, но Май посылал их туда, откуда они вышли.

Через несколько секунд напор мыслей значительно ослабел, так как хозяин не уделял им внимания. Писк, обнаруженный вначале, сменился еще более высоким ультразвуком, который почти не был слышен, но был доступен восприятию.

Это был признак того, что звуковой барьер остался позади и сознание Мая выскочило в ультракосмос.

Как всегда, вход в ультракосмос был внизу, как и в любом земном доме.

Накинув на себя охранную мантру, космонавт поднялся на первый этаж.

Это был этаж людей, животных, и прочих голодных сущностей.

От него, вниз, бесконечными подвальными этажами спускались адские существования.

На этом уровне его никто и ничто не задерживало. Здесь он не мог найти ответа на поставленный жизнью вопрос.

Найдя винтовую лестницу, пришелец поднялся на второй этаж.

Согласно Плану этого Дома, здесь правили Боги четырех хранителей мира. Они играли в карты, и проигнорировали появление букашки-космонавта в их владениях. Было понятно, что проблема решалась не здесь — выше.

Боги группы Яма, на третьем этаже, вообще не заметили присутствия пришельца, настолько несовместима была сфера их психики — с психикой человека.

На этом этаже не оказалось лестницы, — был просто люк, сквозь который можно было подняться на следующий этаж только с помощью левитации.

Пришелец имел такую практику и, сосредоточившись, всплыл этажом выше.

Там властвовали Боги, пребывающие в состоянии блаженства. Они были настолько заняты своим онанизмом, занимаясь сексом со сладостными голограммами, что даже не заметили левитирующего.

Какая-то обнажённая иллюзия пыталась поймать пришельца в свою ловушку, но, ловко увернувшись от охватывающей его голографической фигуры, левитант взлетел к потолку.

Разумеется, это не было подходящим местом для решения его проблемы, и преследуемый иллюзиями стал лихорадочно искать люк на следующий этаж.

Люка не было. Была лишь отдушина, похожая на вентиляционный канал.

Пришелец нырнул в этот канал, и, по запаху, нашёл вход в туалет на следующем этаже.

На унитазе сидел Бог, наслаждающийся магическими творениями.

Он с удовольствием делал из говна конфетку, да не простую, а шоколадную, и жадно поедал их. Потом тужился, снова ловил в ладошку свой кал и делал новый сорт сладостей. Мухи роем кружили над кондитерскими изделиями, но бог был жадный, — он не хотел ни с кем делиться своим творчеством.

Искатель выскочил из туалета наружу и попал в зал, где Боги этого же уровня наслаждались магическими творениями другого сорта, — они создавали вечные двигатели, придумывали немыслимые идеи и воплощали их, вытворяли разные чудеса, дрались за авторство, клонировали монстров типа медуз-горгон, сирен, русалок, гномов и прочих тварей. Некоторые строили корабли будущего, неприступные крепости, психотронное оружие последнего поколения, разных терафимов, создавали новые формулы органики и тому подобное.

Конечно, этот этаж также не годился для решения проблемы, и, воспользовавшись открытым окном, космонавт катапультировался наружу, подняв кучу пыли с одежд магов.

Следующий этаж тоже занимали Боги, которые были на порядок выше нижележащих — эти боги были магически созданы другими Богами.

Вся эта магия была несовместима с задачей Майя, и он проскочил, не глядя, ещё один этаж, пока не достиг уровня первой дхьяны — состояния йогического сосредоточения — занимаемое сонмищем богов, жрецами, и великими брахманами.

Это было уже ближе к цели, но всё же ещё не то, что требовалось найти.