Террорист-демократ - Гийу Ян - Страница 61

• Предыдущая
• 61/79
• Следующая

Карл вздохнул, подошел к голубому чайнику и наполнил стакан. Чай был очень крепкий и сладкий. Карл снова повернулся к двум пленникам. Они смотрели на него полными ненависти глазами.

- Я попытаюсь вызволить вас отсюда, понимаете? Ваши шансы выжить ничтожны, вы, возможно, даже не знаете, кто эти товарищи. Это "Джихаз ар-Разед", мои палестинские коллеги, из лучшей на Ближнем Востоке службы безопасности и разведки. Они настоящие профессионалы, не испытывающие сентиментальных чувств к таким, как вы. Как и я, в общем-то.

- Заткнись, ты, полицейская свинья и предатель, - прошипел, как и в первый раз, Хорст Людвиг Хан. Карл не смог сдержать удивления, увидев, как изменился этот молодой симпатичный интеллектуал-географ. Его глаза были полны глубочайшей ненависти. Как-то все не вязалось. Террорист должен был на его месте пытаться вести беседу, чтобы потянуть время, найти способ выжить, а не реагировать таким образом.

Карл допил чай, поставил стакан у огня и задумался, должен ли он подсесть к другим или может выйти. Карл чувствовал, что все на него смотрят, и это несколько сковывало его. Он решил попытаться в последний раз.

- Ты, возможно, прав насчет полицейской свиньи, Хорст. Но я не предатель, это точно. Я не переходил на вашу сторону. Ну разве я предатель? Я твой враг, как и все другие полицейские.

- Оружие дойдет до места, ты не знаешь, как и куда. Никто тебе не поверит, когда ты вернешься один, живой и невредимый, как ты сказал. Товарищи тебя прикончат, как ты того и заслужил, если ты появишься поблизости от Брайтештрассе или Петерштрассе, все равно у тебя нет ни одного шанса.

- Петерштрассе? Значит, там обосновалась группа Зигфрида Хаузнера. Ты неосмотрителен, Хорст. У нас был только один адрес, а теперь и второй. Ну что ж, страшная игра для вас закончена. Почему, черт побери, ты вместо этого не занимаешься исламским искусством?

Он не стал дожидаться ответа и отвернулся. В этот момент в палатку вошли Муна и ее спутники. Муна выглядела очень сосредоточенной.

- Мы приняли решение, - сурово сказала она. - Окончательное решение, которое мы не собираемся обсуждать. Ты заявил, что они не твои товарищи, что ты по-прежнему работаешь на шведскую службу безопасности и хочешь продолжать операцию против этих гангстеров.

- Да, - тихо сказал Карл, одновременно почувствовав, что от страха тошнота подступает к горлу.

- Держи, - сказала Муна и протянула ему штык. - Убей их сейчас. Сейчас, немедленно. - Карл стоял со штыком в руке, спиной к Барбаре на расстоянии одного метра и чувствовал, что он парализован, как от короткого замыкания, что сейчас упадет в обморок; казалось, свет в палатке померк на какое-то мгновение.

- Сейчас, немедленно. Иначе ты сам к ним присоединишься. Решение окончательное, - добавила Муна. Ему показалось, что в ее голосе он услышал нотки неуверенности. Но он ей поверил.

Все в комнате смотрели на него. Палестинцы со стаканами чая замерли, как статуи.

Карл крепко сжал штык в правой руке и держал его перед собой, пытаясь сконцентрироваться и направить силу в руку. Он чувствовал, что может не удержать штык. В голове все затуманилось.

Внезапно, как будто под влиянием извне, он развернулся и снизу ударил Барбару по подбородку рукой, крепко сжимавшей штык. Ее голова откинулась назад от такого мощного удара, она обмякла, как казалось, уже без сознания.

Карл взглянул в черные, широко раскрытые глаза Хорста Людвига Хана, быстро шагнул вперед и левой нанес удар снизу в челюсть. И тут же надавил пальцами на глаза, чтобы быстрее с этим покончить. Одновременно правой, сжимавшей штык, он резанул его горло и быстро отскочил. Кровь из артерии вначале брызнула фонтаном, затем напор струи уменьшился, и было видно, как кровь продолжает выливаться в такт с затухающим биением сердца умирающего. Хорст Людвиг Хан, казалось, пытался что-то сказать, но вместо слов раздался хрип из открытой раны. Он дернулся и замер.

Карл шагнул к Барбаре. Ее голова болталась, она была без сознания. Он косо всадил штык выше диафрагмы, а когда лезвие вошло в тело, резко толкнул рукоятку. Вытащив лезвие, он вытер его об ее одежду и бросил штык тут же на землю. Несколько мгновений тело еще вздрагивало.

Молча он выскочил из палатки. Никто его не остановил. Он упал на ржаво-красную землю под пиниями. Дул легкий ветерок. Время для него остановилось, он был полностью опустошен. Он не имел представления, как долго так просидел, быть может, несколько минут, возможно, полчаса, когда из палатки вышла Муна и положила руку ему на плечо.

- Войди, ты должен снова войти, - сказала она ласковым голосом, в котором слышалась почти любовь.

Он поднялся и на ватных ногах вошел в палатку. Двое убитых висели в том же положении. Но они были изрезаны и выглядели так, будто их пытали.

- Ну, и чему это может помочь? - вяло спросил Карл. - Они ведь мертвые вам ничего не могли сделать.

- Мы еще не решили все проблемы, - сказала Муна; одновременно подошли трое ее подчиненных, схватили Карла и оттащили его к третьему столбу. У него не было сил сопротивляться, и он позволил привязать себя снова.

- Сирийская служба безопасности вас очень скоро найдет, - объяснила Муна. - Вас всех пытали, но мы не успели тебя убить, только ранили. Ты должен понять, что мы вынуждены так поступить. Речь идет не только о твоей жизни, Карл, но и об успехе операции. Дальше это не просто шведско-немецкая операция, фактически она становится палестинско-шведско-немецкой, не так ли?

Карл медленно кивнул, не в силах отвечать.

Муна отдала приказ по-арабски, и парни вокруг нее стали немедленно сворачивать лагерь. Взяв свое оружие и радиопередатчик, они их замаскировали и положили в кузов "лендровера".

Старший из палестинских солдат подошел к Карлу и внезапно грубо его чем-то ударил, Карл не мог точно понять чем, вроде прикладом. На щеке осталась кровавая рана. Потом его стали безжалостно бить кулаками по лицу. Карл не испытывал никакой боли, он был в шоке.

Минуту спустя он услышал, как завели мотор машины. Кровь текла по его лицу, и он точно не видел, была ли Муна одна перед ним, но так, во всяком случае, казалось.

- Все это печально, но необходимо, Карл, - сказала она, быстро наклонилась вперед и застенчиво поцеловала его в щеку. - Помнишь, ты поцеловал меня, когда мы пробирались сквозь дорожные заграждения?

Карл едва кивнул, не отвечая.

- Ты ведь знаешь, я еще и медсестра. Больше десяти лет назад, на войне, мне пришлось освоить эту профессию.

Карл снова кивнул. Он все еще плохо соображал от ударов и не понимал, на что она намекала.

- Сейчас я это делаю, потому что я твой друг, и потому что я доверяю тебе, и потому что я люблю тебя, Карл. Люблю, только не пойми меня превратно, но все же это совершенно точное выражение.

Говоря это, она осторожно отогнула залитую кровью рубашку и обнажила его грудь.

- Это очень быстро, Карл, и это будет выглядеть гораздо хуже, чем на самом деле, поверь мне. И помни, что вы ничего не сказали, что мы не успели, оружие уже в дороге, тебя пытали - все это доказательства для сирийцев и немецких гангстеров.

Карл пытался поднять на нее взгляд, но кровь заливала ему глаза, и он увидел только, что она направила на него поднятый нож.

Она молниеносно нанесла ему пять глубоких порезов на груди. Боль как будто от легких ожогов: ее нож, видимо, был очень острым.

Похоже, от боли у него стал сильнее вырабатываться адреналин, и он внезапно оживился.

- Где остальные? - спросил он сквозь зубы.

- Минут через десять они перейдут границу, за это время здесь появятся сирийцы и обнаружат тебя.

Муна убрала нож и вытащила пистолет, направив дуло в землю.

- Я должна немедленно уходить, другие запутывают следы. Но ты ведь знаешь, что я была медсестрой, Карл, ты мне доверяешь?

- Да.

- Это "Вальтер", 7,65.

- Вижу. Оружие шведской полиции и британской разведки. И что?

• Предыдущая
• 61/79
• Следующая