Сундучок, в котором что-то стучит - Аксенов Василий Павлович - Страница 27
- Предыдущая
- 27/34
- Следующая
Надо сказать, что вождь перепрыгнул через прибой на своем каноэ без особого труда. Беспомощное кувыркание в пенных водоворотах остальных мужчин каравана порядком удивило его, но он ничем не показал своего удивления, а тем более насмешки. Вождь был человеком образованным и широким, и он, конечно, понимал, что жители Лондона, Парижа и Ленинграда не встречаются в своей повседневной жизни с такими сильными прибоями.
– Дело в том, господа, – продолжал он, – что некоторое время назад Герман Фогель, известный в прошлом радиолюбитель, послал в эфир тревожную радиограмму, адресованную известному и уважаемому в кругах коротковолновиков Геннадию Стратофонтову, то есть вашему внуку, мадам Мария Спиридоновна, вашему сыну, мадам Элла и мсье Эдуард, вашему другу, мсье Четверкин, мадемуазель Даша и Наташа и шевалье Брюквин Валентин. Однако сигналы с атолла ГФ-39 были очень слабыми, предполагаю, что сели аккумуляторы, и уважаемый Геннадий был поставлен в тупик.
У каждого из нас, коротковолновиков, господа, есть круг своих друзей по эфиру, и очень часто эти круги соприкасаются. Так, на счастье, заочный друг уважаемого Геннадия, уважаемый Мик Джеггер, почтальон с Фолклендских островов, оказался и моим заочным другом. Я пустил в ход других своих заочных друзей, включая вашего соседа, уважаемого Цитронского Льва Степановича, принес жертву радиобогу Мегагерцу… ну, не будем уточнять, ну, пару кур, корзину рыбы, ну, кое-что еще… короче говоря, господа, Мегагерц оказался милостив, и мне удалось почти точно установить, что таинственные размытые сигналы идут от Германа Фогеля, с атолла ГФ-39. Увы, сигналы отсюда больше не повторялись, и мне пришлось выйти в море на каноэ. Впрочем, я рад, что встретился с вами и что мы теперь лежим все вместе на этом хорошем песке и можем все вместе разделить радость встречи с Германом Фогелем, который сейчас приближается к нам.
К ним приближался гигант непонятной расы и непонятного возраста. Мускулистые бронзовые плечи и мускулистые черноватые ноги несли на себе обрывки одежды, которая, возможно, была когда-то сукном цвета хаки, но, возможно, и батистом цвета перванш. Длинные, спутанные пегие волосы ниспадали на плечи, длиннейшая пегая борода была заткнута за пояс. Цвета глаз нельзя было различить из-за нависших пегих бровей. Приблизившись на расстояние двадцати метров, гигант вынул из сумы две гранаты, поднял их над головой и прокричал на каком-то немыслимом языке, в котором клокотали русские, немецкие, французские слова, а также звуки моря, скрип пальм и вой ветра:
– Если вы не гутентаген, а геген мир… у-у-у-скр-трек… нихт добро пож-ж-жа-а-гломп-гломп-ло-о-о-о-вать… шерше дизе папир… их буду вас эксплоз-з-з… тр-р-р… кх!
Смысл приветствия, кажется, был ясен всем присутствующим: «Если вы пришли сюда с дурными намерениями, я взорву вас на месте!»
В подкрепление своих слов гигант выразительно помахал своими ржавыми гранатами.
Воцарилось смущенное молчание, и вдруг Четверкин Юрий Игнатьевич, резво вскочив на свои легкие ноги, устремился к гиганту с распростертыми объятиями.
– Шер ами! Обер-лейтенант Герман Фогель, елки точеные! Ей-ей, милостивые государи, через пятьдесят девять лет приятно встретить даже бывшего врага! Вы помните, обер-лейтенант, как я сбил ваш «альбатрос» в 1915 году в трех верстах к северу от Перемышля? Я зашел к вам в хвост на своем «ньюпоре» и швырнул в ваш аппарат целый тюк горящей пакли!
– Доннерветтер! Поручик Четверкин? – взревел гигант, выронил свои гранаты и заключил бывшего неприятеля в объятия. – Кр-р-р-ш-ш т, у-у-у-вз-з-з, – сказал он. – Унзер камф был жуткий шреклих… Ду бист в з-з-з-ы-ы-ы…
– Ах, елки точеные! – Юрий Игнатьевич стукнул Германа Фогеля по спине. – Позволь тебе представить моих друзей, семейство Стратофонтовых!
Вдруг все увидели, какого цвета глаза гиганта. Ярко-синие зрачки, казалось, выскочили из-под нависших бровей и остановились в священном ужасе. Он смотрел на семейство Стратофонтовых, словно на ожившие тотемы. Он рухнул перед ними ниц и простер руки, словно дикарь перед алтарем. Он, должно быть, и впрямь считал богами наших милых Стратофонтовых.
– Стратофонтовы! Натюрлихе фамилией… гр-р-р-р… россен! Глюклих! Бонжур! Щ-щ-щ-асть-ть-ть-ть-е!
Немалого труда стоило успокоить гиганта, внушить ему, что ничего невероятного не произошло, что Стратофонтовы – вовсе не миф, не гипербола, а самые обыкновенные миловидные люди. Решающую роль в этом деле сыграла баночка растворимого кофе, которую хлопотливый океан как раз подкатил к ногам компании. Мама Элла быстро вскипятила на непромокаемой зажигалке мужа банку воды и предложила икающему гиганту этот самый распространенный напиток современной цивилиза-ции – «нескафе». Напиток произвел на Германа Фогеля чрезвычайно сильное и приятное впечатление. Он успокоился, улыбнулся и начал свой рассказ. Мы здесь даем лишь краткое изложение его рассказа, разумеется удаляя из него щелканье птиц, вой ветра и треск пальмовых веток.
В конце лета 1914 года молодой сорокалетний российский подданный Герман Николаевич Фогель-Кукушкин лечил невралгию на купаниях в Баден-Бадене, когда разразилась первая мировая война. Герман Николаевич был интернирован германскими властями. Власти насильственным путем лишили его русской половины фамилии, объявили его немцем, засадили за руль «альбатроса» и приказали:
– Фогель, летай!
«Альбатрос» решил все дело. Молодой человек был весьма увлечен этим новеньким летательным аппаратом и дал себя вовлечь в братоубийственную войну. Конечно, в русские войска Герман Николаевич не стрелял, а просто себе летал на своей мощной машине и бомбы сбрасывал в облюбованное им болото в трех верстах к северу от Перемышля. Как вдруг за ним стал гоняться русский летчик, по сведениям разведки, поручик Четверкин. Герман Николаевич был вспыльчивый сорокалетний молодой человек, и его раздражало, что ему мешают летать. Сначала они только грозили друг другу кулаками, а потом стали наседать друг другу на хвосты, и вот однажды хитроумный Четверкин швырнул в Германа тюк горящей пакли.
Оказавшись в болоте, Фогель было уже обрадовался возвращению на родину, как вдруг германская армия начала наступление и вытащила его из болота. Он был награжден серебряным крестом и отправлен на Западный фронт. Здесь он однажды стал свидетелем газовой атаки. Зрелище человеческих страданий так глубоко поразило Германа Фогеля, что он решил раз и навсегда порвать все связи с цивилизацией, которая, по его наивному размышлению, была виновницей всех этих кошмаров. Он дезертировал из армии и пробрался в Аргентину, оттуда – в Чили, из Чили – в Перу, и, наконец, в Перу он попросил капитана-китобойца найти ему в океане необитаемый атолл, чтобы там он мог встретить закат своей жизни. Он думал о закате жизни, потому что сразу после газовой атаки превратился из молодого сорокалетнего человека в пожилого сорокалетнего человека.
Закат его жизни, как видим, значительно растянулся. Китобоец высадил его на этом никому не известном атолле в середине семнадцатого года, и годы потекли, как мелкие волны в лагуне, когда за рифовым кольцом бушует шторм. Он потерял им счет. Ничто уже не связывало его с современной цивилизацией. Больше двадцати лет он вообще не видел ни одного цивилизованного человека, когда однажды, как потом выяснилось, в октябре 1939 года, рядом с атоллом вынырнула из глубин подводная лодка. С лодки высадились желтолицые моряки и взялись устраивать на атолле что-то военное. Тогда и появилось в лоциях обозначение «атолл ГФ-39», но никто не знал, что это инициалы отшельника. Моряки построили на атолле радиостанцию и начали было уже скучать и отрываться от цивилизации, наподобие коренного населения, то есть Германа Фогеля, как вдруг – неизвестно сколько времени прошло – горизонт стал раскалываться военными сполохами, и в этих багровых просветах стали появляться силуэты боевых кораблей. Прошло еще какое-то время, и однажды ночью желтолицые моряки спешно покинули атолл и оставили рацию Герману Фогелю. Перед уходом они долго втолковывали ему, что он – их ближайший союзник в нынешней войне, но Фогель настолько уже оторвался от цивилизации, что не очень их понял.
- Предыдущая
- 27/34
- Следующая
