Машина и Винтики - Геллер Михаил - Страница 48

Государство определяет характер семейной жизни, планируя жилищное хозяйство. Несмотря на улучшение положения по сравнению со сталинским временем, даже советская печать не скрывает, что "для многих жилищная проблема остается еще очень острой".151 Это связано в частности с сокращением жилищного строительства в последние годы: "за два года текущей пятилетки введено в эксплуатацию почти на 13 млн. м2 жилья меньше, чем планировалось".152 Главное, однако, в том, что по-прежнему государство планирует жилищную программу не в комнатах, а в квадратных метрах. Новый жилищный кодекс СССР 1983 г. повысил максимальный размер жилой площади на человека с 9 до 12 м2, но минимальная норма, например, в Краснодарском крае 6 м2.153 Это значит, что семья из 3-4 человек, состоящая из 2-3 поколений, вынуждена жить – в лучшем случае – в 2 комнатах. По официальным данным, жилищное строительство в последнее десятилетие сокращается. Это значит, что в нынешнем столетии не будет выполнено старое обещание дать каждому члену семьи отдельную комнату, а каждой семье – отдельную квартиру. Причем обещание было дано городским жителям – в колхозной деревне нет даже понятия "отдельная комната".

Предельная иерархизация советской системы привела к созданию настоящих каст, строго ограничивающих "смешанные" браки. Новая советская "знать" не смешивается с плебсом. Все реже становятся возможными – из-за социальных барьеров – браки между рабочими и "образованными", между колхозниками и городскими жителями.

Государство определяет характер семейной жизни, определяя нормы половой морали, строго регулируя сексуальное воспитание. Е. Замятин представил в романе Мы Единое государство, в котором половая проблема была решена введением "Lex sexualis": "Всякий из нумеров имеет право – как на сексуальный продукт – на любой нумер".154 Советский Союз не достиг еще уровня Единого государства. Тем не менее, условия материальной жизни, разрушающие семью, продолжающееся несоответствие числа мужчин и женщин (в 1979 г. на 100 мужчин приходилось 115 женщин155), свобода разводов (на каждую тысячу браков, заключенных в 1981 г., было зарегистрировано 333 развода156), ведут к тому, что учебник научного коммунизма называет "вызреванием и формированием новой моногамии".157 Учебник учитывает, что в 1963 г. один развод приходился на девять браков.158

Легкость нравов сочетается с беспощадным государственным осуждением "безнравственности", "аморальности", под которой понимается все, что связано с половой жизнью. В период "оттепели" объяснялось, будто Сталин виноват в том, что "сокровища античной скульптуры были объявлены порнографией, потому что они не были скрыты от взоров рубашками и штанами".159 Профессор анатомии, эмигрировавший в США, рассказывает, что в московском медицинском институте на экзаменах никогда не задают вопросов о строении половых органов.160 Врач-сексолог М. Штерн был свидетелем обморока советской женщины, увидевшей журнал с фотографиями голых мужчин и женщин.161 В то же время, как свидетельствует современная литература, супружеские измены происходят с необыкновенной легкостью. Не устояла я, – признается жена мужу, узнавшему об измене жены с незнакомцем. – Не устояла… Будто не я была…"162

Более 20 лет боролись врачи и педагоги за введение в школах сексуального воспитания, за публикацию популярных брошюр о половой жизни. В конце 70-х годов были сделаны – без успеха – попытки говорить со школьниками на "стыдливые" темы. Были выпущены брошюры, написанные специалистами. Педагог С. Тылкина в Беседах о любви, рассчитанных на юных читателей, объясняет, что "близкие отношения между юношами и девушками могут помешать учебе". К тому же, утверждает педагог: "Физиологическая сторона играет в любви между мужчиной и женщиной подчиненную роль". Психиатр-сексолог Н. Ходаков в книге Молодым супругам категоричен: "Стремление к получению сексуальных удовольствий и прежде всего к оргазму, не является основным в половой жизни". Кандидат философских наук В. Чертков в брошюре О любви говорит о том, что играет "главную роль": "Половой инстинкт, по Марксу, очеловечен совместным трудом и борьбой мужчины и женщины".163

Присутствие государства в семье распространяется на самые интимные стороны жизни. В 1966 г. А. Косыгин отказался от имени СССР подписать Хартию населения, подготовленную ООН и направленную на улучшение контроля рождаемости. Он объяснял это тем, что деторождение – частное семейное дело, которое не должно быть объектом планирования – государственного или международного.164 Действительной причиной было нежелание оставить планирование семьи мужу и жене, согласиться с тем, что это частное дело. Упорное нежелание организовать производство противозачаточных средств, разрешая аборт, объясняется не техническими трудностями, но желанием контролировать человека. По свидетельству врачей, советская женщина делает в среднем 6-8 абортов в течение жизни. Доступная и дешевая операция, которая делается кюреткой, как в девятнадцатом веке, требует предварительно регистрации в больнице, т. е. контролируется государством.

В феврале 1980 г. в рижской газете появилась рубрика "Знакомства", в которой можно было напечатать объявление о желании познакомиться с одинокой женщиной, одиноким мужчиной. Много лет велись разговоры о создании подобной "службы знакомства". Мешали взгляды "идеологические": в советском обществе, как утверждают социологи, нет причин для одиночества, ибо "нет каких-либо классовых или экономических преград для межличностных отношений".165 В 1970 г., когда Литературная газета впервые провела анкету среди читателей – 20% высказались против подобного способа знакомства, как неморального. Через семь лет – против высказался лишь один процент. Первые же анкеты с вопросом: "чувствуете ли вы себя одиноким (ой)?" принесли неожиданный ответ: 35% мужчин и 43% женщин ответили: "да".166 В советской литературе описываются примеры трагического одиночества советских людей, в том числе и – в семье. Писатели-мужчины возлагают вину на женщин. Василий Шукшин, один из талантливейших советских писателей 60-х годов, обвинял женщин в излишней привязанности к земным благам, к вещам, в том, что они связывают мужчину, отнимая даже ту свободу, которая остается в рамках государственного контроля. Павел Нилин (Дурь), Владимир Войнович (Путем взаимной переписки) дополняют женский образ Шукшина живописными чертами, убедительно свидетельствующими о полной несовместимости женщины и мужчины в советской семье. Женщина – хранительница домашнего очага становится в представлении мужчины олицетворением цепей, которые он вынужден нести. Не имея отваги бунтовать против государства, он воюет с женой.

Самиздатовские женские журналы, появившиеся в конце 70-х годов, принесли свидетельства о трагическом положении советской женщины. Через шесть десятилетий после праздника "освобождения", "равноправия", "свободной любви", женщины свидетельствовали о реальности. О кошмарных условиях, в которых происходят роды, об унижениях, связанных с получением необходимых бумаг для аборта, о самой операции без анестезии ("одновременно абортируются по две, а то и шесть женщин в одной операционной. Кресла расположены так, что женщины могут видеть все, что происходит напротив"167), о яслях, в которых разворовывают пищу, предназначенную детям,168 о пособии размером в 5 рублей в месяц, выдаваемом – после множества формальностей и унижений – на содержание внебрачного ребенка.169 Составители самиздатовских журналов, авторы статей в них, возлагают вину на мужчин, на патриархат, который "выродился в фаллократию".170 Они дают объяснение, какое дают западные феминистки, борющиеся за свои права в демократических странах.

Значительно более убедительное объяснение положения женщины в СССР, причин войны между полами, можно найти в повести Валентины Ермолаевой Мужские прогулки. Советская писательница может рассказывать о тяжелом положении женщины только намеками. Она описывает женщин, выносящих тяжесть системы, но страдающих прежде всего потому, что они не получают от мужчин ничего: ни помощи, ни участия, нежности, любви. Валентина Ермолаева объясняет отношение мужчины к женщине советским воспитанием. Тем, что советский мужчина остается ребенком на всю жизнь. "Как может быть внутренне свободным человеком, – говорится в повести, – если с самого детства его учат лишь дисциплине. Дома – нельзя, не трогай, не смей! В садике – Фиалков, подтянись, возьми соседа за руку! Фиалков, ну что ты за человек, опять отстал, что ты там не видел, ну, улица, ну, люди, ну, идут. Все дети как дети, один он глазеет по сторонам! В школе – Фиалков, ты свое воображение дома оставляй, а на уроке слушай, что тебе говорят, и делай, что велят старшие! В институте – Фиалков, вы что, умнее всех? Не задавайте глупых вопросов! У нас коллоквиум, а не вечер вопросов-ответов!"171