Виктория – королева Английская - Холт Виктория - Страница 48

• Предыдущая
• 48/82
• Следующая

Его глаза наполнились слезами, или это, возможно, были неискренние слезы. Так или иначе он промокнул глаза надушенным платком.

– Да продлится оно вечно, – сказал он. – И да благословит вас Бог, моя дорогая.

– Мы думали об имени для нашего ребенка и хотим получить на него согласие Вашего Величества.

– Ах, – сказал он, – в свое время эта малютка может стать королевой.

– Поэтому мы хотели бы назвать ее Елизаветой.

Он улыбнулся, вспомнив, что Кенты – несколько нарочито – хотели дать королевское имя своей дочери. А он отказал. Вместо этого им пришлось довольствоваться именем Александрина Виктория. И поделом им. Та женщина слишком сильно жаждала выдвинуться вперед.

– Отличный выбор, – сказал он. Аделаида пришла в восторг.

– Если бы вы позволили назвать ее в вашу честь – Георгианой…

– С одним условием, – сказал он, пустив в ход все свое обаяние, – она будет также носить имя своей матери.

– Елизавета Георгиана Аделаида.

– Ничто не доставит мне большего удовольствия, – сказал король.

Герцогиня Кентская была расстроена. Подумать только, герцогиня Кларенская – эта хрупкая женщина – успешно выдержала свое испытание и родила дочь!

Она пошла в детскую, где Александрина играла со своими кубиками с таким пониманием, уже проявляя интерес к картинкам и называя ее мамой.

«Подумать только, что у этого невинного младенца отняли принадлежащее ему по праву рождения!» – подумала герцогиня, готовая разразиться бурными рыданиями.

– Моя Дрина, мое дорогое дитя. – Она взяла на руки малютку, которая удивленно смотрела на мать широко открытыми голубыми глазами. Она привыкла к страстным объятиям и уже знала, что является очень ценной личностью.

– Мама, – ликующе произнесла она.

– Мой ангел! О, это жестоко… жестоко.

Пальчики Александрины ухватились за медальон, висевший на шее герцогини. Она попыталась его открыть.

– Это твой дорогой папочка, милая. О, если бы он только был здесь, чтобы разделить это горе со мной.

Александрина засмеялась и потянула к себе медальон, так что не оставалось ничего иного, как сесть и открыть его, чтобы показать ей картину.

– Твой папочка, Дрина.

– Папа, – повторила Александрина. – Мама… папа… – И засмеялась, поняв, какая она умная.

Соломенные кудри такие мягкие, голубые глаза такие ясные, такая нежная бело-розовая кожа – вся в целом она представляет собой картину здоровья. Каков тот другой ребенок, гадала герцогиня. Она не сомневалась в том, что болезненный. В бюллетенях говорилось, что мать успешно поправляется, а развитие ребенка идет хорошо. Насколько хорошо? – думала она.

Было бы большой трагедией, если бы кто-то встал на пути Александрины. И пока герцогиня Кларенская способна рожать детей, такая опасность будет сохраняться.

Фрейлейн Лезен вошла в детскую, и Александрина засмеялась от удовольствия. Пришла еще одна ее обожательница.

– Мама… папа, – позвала Александрина.

Лицо фрейлейн Лезен порозовело от удовольствия.

– Девочка так быстро развивается, Ваше Высочество, – сказала она.

Герцогиня кивнула головой, в то время как Александрина, продемонстрировав свой ум, величественно вздохнула, давая понять, что ей надоели медальоны и восхищение и она хочет вернуться к своим кубикам. Мать вернула ее на ковер и сказала фрейлейн Лезен:

– Говорят, что тот ребенок здоровый.

– Мало ли что могут говорить, – слегка презрительно сказала фрейлейн Лезен.

– Герцогиня добрая женщина. Я бы сказала, что она вне себя от счастья. Я могла бы радоваться за нее… но когда я думаю о том, что это означает для нашего ангелочка…

Фрейлейн Лезен кивнула.

– Я слышала, Его Величество посетил герцогиню.

– Меня он не навестил. Он вел себя крайне недобро при выборе имени для дорогой Дрины.

– Я слышала, что он попросил, чтобы ребенка назвали в его честь.

– Георгиана!

– Говорят, что первое имя Елизавета, затем Георгиана Аделаида.

– Первое имя Елизавета! Но это же королевское имя.

– Полагаю, что они исходили именно из этого, – мрачно сказала фрейлейн Лезен.

– О, это так жестоко! Я хотела так назвать Дрину, если ее нельзя назвать Георгианой, и он отказал. Вместе с тем он согласился, чтобы так назвали этого ребенка.

– Я никогда не думала, что герцогиня родит живого ребенка. У нее были все признаки женщины с нездоровой беременностью.

– Ты думаешь…

Обе женщины пристально смотрели на ребенка на полу, такого красивого, такого прекрасного во всех отношениях. Она уже сейчас похожа на маленькую королеву, подумали обе.

– Александрина, – сказала герцогиня. – Это имя не для английской королевы. Именно поэтому он захотел так ее назвать. А тот другой ребенок – Елизавета. Она станет Елизаветой II… если останется жива.

– Если останется жива, – сказала фрейлейн Лезен.

– Королева Александрина! Нет, не подходит. Что же остается? Виктория.

– Королева Виктория, – произнесла фрейлейн Лезен. – В этом имени есть оттенок величия.

– Оно больше похоже на имя королевы, чем Александрина. Лезен, дорогая, мы перестанем называть нашу малютку Александриной. С сегодняшнего дня она будет Викторией.

Фрейлейн Лезен кивнула.

– Королева Виктория, – бормотала она. – Да, это не Елизавета… это не Георгиана… но Виктория.

– Виктория, – сказала герцогиня. – Моя дорогая Виктория.

Ребенок, не зная своего нового имени, не поднял глаза. Но, конечно, скоро она поймет, что Викторией зовут ее.

Итак, у Аделаиды появился свой ребенок. Она написала Иде о своем счастье и сообщила, что ждет встречи с ней, чтобы показать маленькую принцессу Елизавету, в которой воплотилось все, о чем она всегда мечтала. Почему бы Иде не нанести визит в Буши-хаус? Здесь она могла бы познакомиться с другой семьей Аделаиды – самой удивительной семьей, заверяла она Иду. У них всегда происходит что-нибудь интересное: браки и рождения детей, балы и любовные романы. «Мои пасынки и падчерицы самые естественные люди в мире. Я их так люблю, и, думаю, они меня тоже. Я хочу, чтобы ты познакомилась с ними, Ида».

Ей особенно хотелось увидеть свою маленькую племянницу Луизу, страдавшую какой-то загадочной болезнью спины. Аделаида особенно любила маленькую Лулу, как ее называли, и ей очень хотелось увидеть ее младшего брата Вильгельма. Ида обязательно должна приехать в Англию со своими детьми, а разве может быть более удачное время для визита, чем год коронации?

Король становился не то чтобы популярным, но менее непопулярным. Ведь он должен одарить граждан Лондона красочным спектаклем коронации, означавшим, что, помимо возбуждения, обязательно связанного с такими событиями, в город приедут гости, и магазины смогут продать больше товаров.

Народ был уверен, что коронация Георга IV будет отпразднована так же широко, как все предыдущие. Не в его характере устраивать второразрядные мероприятия, а уж в своей коронации он должен превзойти самого себя.

Поэтому стало меньше враждебных выкриков, когда Георг выезжал из дворца, и он даже слышал пару приветственных криков. Это утешало его, хотя Каролина продолжала доставлять ему много забот. Она дала знать, что твердо намерена короноваться вместе с ним. Бесполезно пытаться отстранить ее, ибо она не позволит этого сделать. Король хотел уличить ее и потерпел поражение, поэтому она имела право, чтобы с ней обращались как с королевой Англии.

Каролина обосновалась в Бранденбург-хаусе возле реки и недалеко от Хаммерсмита и взяла за правило часто выезжать, причем таким образом, чтобы ее не могли не заметить. Она покрывала лицо слоем румян и свинцовых белил, на черном парике водружала громадные шляпы со свисающими перьями. Каролина сидела в карете, кивая и улыбаясь всем, кто толпился вокруг нее. Она любила играть роль оскорбленной жены и поощрять приветствия в свой адрес и враждебность к королю.

• Предыдущая
• 48/82
• Следующая