22 июня, или Когда началась Великая Отечественная война - Солонин Марк Семенович - Страница 18

Анализ документов, имеющих отношение к истории разгрома 11-го МК, мы начнем с упомянутого уже «политдонесения» политотдела корпуса, подписанного полковым комиссаром А.П. Андреевым 15 июля 1941 г. Прежде всего следует обратить внимание на дату подписания документа. 15 июля 1941 г. Павлов и его «подельники» уже арестованы, но суд еще не состоялся. Оставшиеся на свободе командиры, имевшие прямое отношение к катастрофическому разгрому войск Западного фронта, чувствуют за своей спиной отчетливое дуновение расстрельных подвалов НКВД. Это мы сегодня знаем, что поражение спишут на «внезапность нападения» и «устаревшие танки», но в июле 41-го этого еще не знал никто. Люди, на памяти которых был 1937 г., могли и должны были ожидать для себя самого худшего, и это не могло не сказаться на содержании и интонациях вышеупомянутого «полит-донесения», в котором нет ни капли политики, зато есть длинный перечень «уважительных причин». Не нам судить комиссаров 1941 года, но принять во внимание эти обстоятельства для историка просто необходимо.

Весь ход боевых действий 11-го МК описан в «Полит-донесении» дословно так:

«…В первый день, т. е. с момента налета немецких самолетов на Волковыск в 4.00 22.6, связи со штабом 3-й армии и штабом округа не было, и части корпуса выступили самостоятельно в район Гродно, Сокулка, Индура согласно разработанному плану прикрытия…

В связи с отходом стрелковых частей 4-го СК вся тяжесть боевых действий легла на части 11-го МК, как по прикрытию отхода частей 4-го СК, так и задержке продвижения немцев; мотострелковый полк 29-й тд по приказу командарма-3 находился в его резерве по борьбе с авиадесантами в районе Гродно, и дивизия вела бой без пехоты и артиллерии, неся особенно большие потери от противотанковой артиллерии противника.

В течение 22 и 23.6 части корпуса вели бой на фронте Конюхи, Новый Двор, Домброво. Под давлением противника к 24.6 части корпуса отошли на фронт Гродно (Фолеш), Кузница, Сокулка, удерживая фронт западнее шоссе и ж/д Гродно – Белосток (см. Карта № 2. – М.С.).

В связи с быстрым отходом на восток от Гродно частей, действовавших севернее реки Неман, противник пытался форсировать реку Неман с выходом частям корпуса в тыл. Но все попытки немцев форсировать реку Неман были

отбиты. Для удержания продвижения противника приказом армии было выброшено 26.6 два мотобатальона 204-й мд через Лунно на рубеж реки Котры. 1-й стрелковый батальон по приказу командира корпуса был выброшен для удержания моста у Лунно.

Понесенные большие потери за время боев с 22 до 26.6 как личного состава, так и матчасти делали корпус малобоеспособным. В танковых дивизиях оставалось не более 300–400 человек (т. е. не более 5 % от первоначальной численности личного состава. – М.С.), а в моторизованной дивизии – по одному неполному батальону в полку, танков – до 30 шт. и до 20 бронемашин. Все небольшие тылы дивизий были сожжены или расстреляны авиацией противника, которая гонялась буквально за отдельными машинами».

Вот и все, что смог рассказать про гибель корпуса комиссар Андреев.

Самым содержательным и важным является то, чего в «политдонесении» нет.

Во-первых, в нем нет даже малейшего подтверждения видений В. Суворова о том, как «советских танкистов перестреляли еще до того, как они добежали до своих танков, а танки сожгли или захватили без экипажей». В момент пресловутого «внезапного нападения» командиры 11-го МК, даже не имея связи с вышестоящими штабами, просто достали из сейфов «красные пакеты» с планами прикрытия и, как можно судить по документу, практически без потерь в кратчайшие сроки (3–7 часов) вышли в предназначенные им районы развертывания.

Во-вторых, в тексте нет никаких внятных сведений о противнике, в боях с которым корпус за 4 дня потерял 9/10 личного состава и техники. Но и в этом аспекте комиссар Андреев оказался гораздо порядочнее позднейших историков, которые наполнили свои макулатурные книжки описаниями каких-то «встречных боев с тяжелыми немецкими танками», якобы произошедших у Гродно.

В-третьих, в тексте нет ни одного упоминания о существовании КМГ Болдина (в состав которой формально был включен 11-й МК); нет никаких сообщений о взаимодействии с танковыми дивизиями 6-го мехкорпуса, которые (если верить отчетам их командиров) 24–25 июня вели бой в районе Сокулка, Кузница, Индура, т. е. буквально в «нескольких шагах» от частей 11-го мехкорпуса, которые – если верить комиссару Андрееву – удерживали рубеж Сокулка – Кузница, по меньшей мере, до конца дня 24 июня…

Теперь перейдем к тому, что в «политдонесении» есть.

Плохо скрытые претензии к пехоте 4-го стрелкового корпуса (4 СК), которая открыла фронт и тем самым вынудила мехкорпус заниматься несвойственным ему делом по «прикрытию отхода» и «задержке продвижения немцев», скорее всего справедливы. В соответствии с предвоенными планами высшего командования Красной Армии, войска Западного фронта должны были нанести главный удар в юго-западном направлении, по линии Седлец – Демблин, «выйти на р. Висла и подвижными частями овладеть Радом» (см. Карта № 3). Соответственно, участок 3-й Армии (северное основание Белостокского выступа) представлялся пассивным участком обороны. На него и выделили минимальные силы: 4-й СК в составе трех дивизий и недоукомплектованный 11-й МК.

Следует уточнить, что по плану прикрытия мобилизации и оперативного развертывания войск Западного Особого военного округа в распоряжение командования 3-й армии начиная с 3-го дня мобилизации передавались 24-я стрелковая дивизия и 21-й СК в составе двух стрелковых дивизий. Эти соединения должны были занять и оборудовать тыловой оборонительный рубеж на восточном берегу р. Неман в полосе от Друскининкай до Лунно (см. Карта № 2). Однако в реальной истории ничего этого не произошло – загадочные и по сей день не поддающиеся однозначной интерпретации внешнеполитические «игры» Сталина привели к тому, что планы прикрытия так и не были введены в действие. В результате утром 22 июня против пяти пехотных дивизий противника оборону на участке Сувалкского выступа держали лишь две стрелковые дивизии 4-го СК (27-го сд и 56-го сд). Третья дивизия корпуса (85-я сд) находилась во втором эшелоне, у северных пригородов Гродно. Никаких других стрелковых соединений в составе войск 3-й армии Западного фронта не было.

Удар трех пехотных дивизий 8-го армейского корпуса вермахта (161, 28, 8-я пд) буквально смел 56-ю стрелковую дивизию, растянувшуюся на фронте от Липск до Друскининкай. Уже в 10.15 22 июня в Боевом донесении штаба 3-й армии № 03 сообщалось: «Противник прорвал наши войска и овладел Сопоцкин, Голынка и Липск… Из Сопоцкин и Липск наши части отходят на Гродно…» (186, стр. 138). Потерявшие управление и деморализованные части не смогли закрепиться ни на линии оборонительных сооружений Гродненского укрепрайона (к 1 июня 1941 г. было построено 98 дотов и еще 606 находились в стадии строительства), ни на естественном рубеже реки Неман. В 13.00 22 июня Боевое донесение штаба Западного фронта № 005 констатировало, что противник (это была 161-я пд вермахта) форсировал Неман южнее Друскининкая (186, стр. 18).

К этому моменту 256-я пехотная дивизия противника вышла на фронт Домброво – Липск и передовыми частями наступала на Новый Двор. В протоколе допроса арестованного 4 июля командующего Западным фронтом Д.Г. Павлова читаем: «Во второй половине дня 22 июня Кузнецов (командующий 3-й армией. – М.С.) с дрожью в голосе заявил, что от 56-й стрелковой дивизии остался только номер…» (67).

Таким образом, возможность организации взаимодействия танковых частей 11-го мехкорпуса с пехотой 4-го СК была изначально нарушена. Более того, командующий 3-й армией изъял из 29-й танковой дивизии ее «собственный» мотострелковый полк для борьбы с мифическими «авиадесантами», а 85-ю стрелковую дивизию (4-й СК) и 204-ю моторизованную дивизию (11-й МК) отвел на рубеж реки Лососна (южнее Гродно). В результате такого командования танковые части 11-го МК «вели бой без пехоты и артиллерии». В этой ситуации успех или неуспех стремительного, но, увы, неподготовленного и неорганизованного контрудара 11-го мехкорпуса зависел исключительно от того, что в войнах предыдущего столетия определяло успех или неуспех кавалерийского рейда. Если обороняющихся охватывала паника, если командиры оказывались не в состоянии с этой паникой справиться, то начиналась рубка бегущих – самый истребительный способ действия конницы. Если же командиры в эти решающие минуты боя удерживали в своих руках управление и подчиненных, то практически беззащитная конная лава беспощадно истреблялась артиллерией и пулеметами обороняющихся. То же самое, но лишь с поправкой на другие технические средства борьбы, должно было произойти и с массой легких танков, лишенных поддержки своей пехоты и артиллерии.