Победитель крыс - Кантор Владимир Карлович - Страница 44
- Предыдущая
- 44/60
- Следующая
Он проснулся, очевидно, не скоро. Потому что, когда он проснулся, спящий уже не спал, а сидел за столом и что-то писал при свете настольной лампы. Укутанного в плед Бориса он, по всей видимости, не разглядел в полутьме своей комнаты. Сырой туман вваливался сквозь открытое окно, его дыхание чувствовалось, но теплый воздух комнаты поглощал сырость, оставляя только запах свежего воздуха. Борис видел затылок сидящего за столом, зачесанные назад черные с сильной проседью редкие волосы, и, когда тот склонял набок голову, — горбоносый профиль. Если бы не седина и редина волос, не морщинистая щека, не другая квартира, да и вообще не другой — неизвестно, сонный или сказочный, но другой — мир, Борис сказал бы, что в кресле за столом сидит отец. Но это было бы совсем глупо — тратить столько сил, рисковать жизнью, переживать такие опасности, чтобы добраться до собственного родного отца! Нет, надо надеяться, что это и есть искомый Мудрец, что стихи Эмили оказались настоящей Заклинательной Песней и что с помощью Настоящих Котов ему удалось… да, удалось, он только сейчас понял это, пройти огонь (дракон), воду (в подвале) и медные трубы! Вот это да! — удивился Борис, — ведь когда все это преодолевалось, вовсе не думал никто, что они выполняют Древнее Заклятье. Человек тем временем оторвался от пиранья, посидел в задумчивости, откинулся на спинку кресла и начал вслух, как это любил отец, сам себе читать стихи какие-то. Отец знал бездну стихов и всегда под настроение бормотал которое-нибудь. Но голос у этого человека был другой, глуше, жестче, гораздо старше. Сидя уютно в мягком кресле, не в силах оттуда вылезти, укутанный пледом, Борис начал прислушиваться, что читает незнакомый старик. А тот вот что читал, будто размышляя вслух.
Он замолчал и снова взялся за ручку. «Похоже, что и вправду Мудрец», — подумал Борис. Борис чувствовал себя выспавшимся, отдохнувшим, а после стихов и некое умиротворение снизошло ему в душу. Казалось, что просветленность Мудреца каким-то образом просветляет и его, что высокое духовное парение сидящего в комнате человека каким-то образом приподымает и присутствующего здесь Бориса. Ему хотелось навсегда остаться в этой комнате, читать все эти книги, которые читает Мудрец, чтобы приобщаться к чему-то вечному, и, очищаясь душой, думать только о нетленном, испытывая в душе не суету, а ощущение подлинности.
Но тут ему пришла в голову мысль, что он совершенно не знает, как ему окликнуть Мудреца. Одно дело — постучать в окно, а теперь, когда он уже проник в комнату, он оказывается кем-то вроде вора, разбойника, татя… Да и как обратиться к нему? как назвать? Мудрец? Надо бы самым каким-нибудь тривиальным образом… И он взял и закашлялся. Он думал, что Мудрец повернется эдак величаво и спокойно на его кашель и поинтересуется, кто он такой, как сюда попал и что ему надо. Вместо этого Мудрец вдруг подпрыгнул как укушенный, схватил со стола пресс-папье и резко повернулся к Борису, замахнувшись на него. Борис, в свою очередь, тоже испугался и как-то даже вжался в кресло, натягивая на себя плед как защитную кольчугу. Но старец уже разглядел его своим, по видимости, острым глазом, тут же успокоился, усмехнулся своему и Борисову испугу, развернул свое кресло и сел напротив Бориса, ласково глядя на него большими темными глазами из-под выпуклых век с редкими ресницами. Зато брови были густые и топорщились как непричесанные.
— Ну, наконец, — сказал Мудрец, — я дождался дня, давно предвиденного мною. Значит, битва у карниза состоялась уже. И Коты победили.
— Откуда это можно знать? — спросил Борис, не зная на «ты» или на «вы» обращаться к мудрецу.
— О, это очень просто, — ответил Мудрец. — Всякое событие имеет по крайней мере две возможности разрешения. Если бы победили крысы, вместо тебя здесь, в этом кресле, сидело бы совсем другое существо. Этот вариант я тоже учитывал, хотя и не хотел в него верить. Итак, ты дошел. Теперь в душ, пойдем я тебя провожу в ванную; там и махровый халат, можешь его пока надеть. Потом я накормлю тебя, и мы побеседуем. Ты ведь хочешь этого?
— Разумеется.
— Ну и прекрасно.
После душа, сидя за столом в чистом махровом халате, Борис чувствовал себя и посвежевшим, отдохнувшим, и одновременно размягченным и благодушным, словно путь его закончился встречей с Мудрецом. И никуда больше идти не надо. Мудрец тем временем возился у электрической плиты, готовил яичницу с колбасой. Борис поел, а потом они пили крепкий чай. Борису было очень покойно на душе, одно только было неловко — что сам Мудрец возится и хлопочет для него. Но тот делал все как нечто естественное и само собой разумеющееся. «Отчего такая расположенность ко мне?» И ему захотелось, чтобы Мудрец и впрямь оказался его отцом (как вначале ему и почудилось), который сюда попал, чтобы понаблюдать за ним — во-первых, достойно ли он себя будет вести, а во-вторых, чтобы помочь в случае чего, подать совет. И если его предположение справедливо, то отцу должно теперь стать ясно, что не так уж он и плох, раз сумел проделать такой путь и Настоящие Коты сочли его достойным своей помощи. Он вздохнул.
— Вернемся в кабинет, — предложил Мудрец, поглядев на него.
И вот снова кабинет, и туман за окном, а в кабинете тишина, спокойствие и уют, и они уселись друг напротив друга в креслах, Мудрец накинул себе на ноги плед, и Борис собезьяничал, сделал то же самое и все вглядывался в лицо Мудреца, пытаясь обнаружить знакомые черты, и то находил их, то не находил. Мудрец с тихой улыбкой смотрел на него, и Борис спросил:
— А почему, — спросил он, — здесь, в этой комнате, кажется, что будто и крыс нигде не существует, хотя я знаю, что где-то на улице, за окном, их множество, но будто их и нет. Все у вас тут тихо, мирно…
— Потому, — ответил неторопливым голосом Мудрец, — что я огражден от них энергией моей мысли, которую они не в состоянии преодолеть. Я стараюсь жить так, будто они не в состоянии добраться до меня, будто они не существуют, ибо их существование и в самом деле преходяще, временно, а вечно и постоянно другое — мир, вселенная, древние книги и думаемые мысли. Потому что нашествий диких, варварских на цивилизованные части света было множество. И люди, не менее жестоко, чем здешние крысы, убивали и муча-ли друг друга, но великие империи аттил, Тамерланов, гитлеров рассыпались в прах, потому что Зло не несет в себе творческой, жизнестроительной силы. Зато идеи Мыслителей и Мудрецов связывают времена и прорывают слой обыденной мелкой жизни как скалы, выступающие из воды и образующие перешеек. Когда я знаю, что в самые страшные эпохи могли существовать Платон и Рабле, Кант и мой любимый Чаадаев, всегда мудрец, а иногда мечтатель, — не знаю, говорят ли тебе что эти имена? — я верю, что сила духа, сила мысли сильнее материальной силы, ведь даже злодеи хотели не только победы, но во все времена пытались свои цели объявить всеобщими.
- Предыдущая
- 44/60
- Следующая
