Дитя Всех святых. Цикламор - Намьяс Жан-Франсуа - Страница 23
- Предыдущая
- 23/142
- Следующая
Когда они вернулись, Франсуа тоже увидел их из своего окна. И помрачнел больше, чем когда-либо. Готовилось свершиться то, чего он так боялся. Ведь Теодора страшила его именно из-за Анна…
Анн доехал на Безотрадном до самого входа в донжон, спешился и протянул руку, чтобы помочь всаднице сойти на землю, но сделал это так неловко, что поскользнулся. Пока он восстанавливал равновесие, она сама проворно соскочила с коня.
Анн удивился. Непонятно, почему раньше Альенора казалась ему более высокой. Она вовсе не была малорослой – для женщины, но все же Анн возвышался над ней на добрую голову. «Волчья дама» обратилась к нему с улыбкой, одновременно усталой и сияющей:
– Как мне выказать вам мою благодарность?
– Я всего лишь исполнил свой долг, сударыня.
– Не говорите так. Если бы не оказалось рядом храброго человека, который решился выехать в такой холод, меня бы уже не было в живых…
На следующий день Франсуа де Вивре с удивлением услышал, что Альенора д'Утремер стучит в дверь его комнаты. Он принял ее, стоя спиной к камину. Принужденно осведомился о ее здоровье. Она скупо поблагодарила и сразу же перешла к цели своего визита.
– Я хочу стать хозяйкой Куссона. Продайте мне сеньорию!
Хоть Франсуа и ожидал от этой женщины чего угодно, но тут от удивления просто онемел.
Альенора д'Утремер ничуть не смутилась.
– Разве у вас не два замка? Продайте мне этот. Назовите вашу цену. Я гораздо богаче, чем вы можете вообразить!
К Франсуа, наконец, вернулся дар речи:
– Куссон не продается.
– Ни за какую цену?
– Ни за какую цену.
Альенора принялась расхаживать по комнате. Она двигалась с большим изяществом.
– Тогда сделайте меня хозяйкой замка по-другому. Я прошу у вас руки вашего наследника.
На сей раз Франсуа почувствовал, что ему не хватает воздуха. Он не сразу сумел отдышаться.
– Анну всего пятнадцать лет!
– А мне – двадцать шесть. Возраст нам обоим позволяет иметь детей.
Франсуа посмотрел на столь самоуверенную женщину и не смог сдержаться:
– Возвращайтесь лучше туда, откуда явились!
– Какое гостеприимство! И куда же я должна вернуться?
– Вы сами прекрасно знаете. Не вынуждайте меня произносить это вслух.
– Все же – скажите.
– Возвращайтесь к своим – к волкам и мертвецам!
Какое-то время Альенора молчала, сочувственно глядя на своего старого собеседника, словно полагая, что он лишился рассудка. Затем сухо поклонилась и вышла.
Оставшись один, Франсуа не отрываясь уставился на огонь в камине. Он знал, что ничего не может поделать против этой женщины. Само ее появление здесь – в порядке вещей. Альенора прибыла не покупать Куссон. Она ведь всегда принадлежала к Куссонскому роду. «Волчья дама» вышла из царства мертвых к живым, чтобы вернуть собственное добро. Альенора Заморская была на самом деле Альенорой Загробной…
Великая зима внезапно кончилась на Страстную пятницу. Это произошло внезапно, без всякого перехода. Ледяная вселенная вдруг резко стала таять, извергая влагу со скоростью водопада, и заснувшая природа неожиданно проснулась. Наступила грандиозная оттепель, воистину – взрыв жизни.
В тот день Анн не смог отправиться к пещере. Страстная пятница – не самое подходящее время для признаний в любви. К тому же он должен был присутствовать на заупокойной службе в часовне. Оттого ему еще больше не терпелось поскорее оказаться вечером в Юговой лаборатории, за своим письменным прибором, поскольку с наступлением оттепели, наконец-то, появилась возможность писать.
Он держал перо в руке и как раз собирался доверить книге итог своих размышлений, когда неожиданно до его слуха донесся знакомый звук. Внизу, в ночи, завыли волки. Анн улыбнулся. Ну да, обычное дело. Так и должно было случиться. Звери приветствуют возвращение тепла, окончание бесконечной зимы, от которой страдали не меньше людей.
Юноша приблизился к бойнице, чтобы послушать этот хор, чье звучание отныне стало так приятно его слуху, и вдруг замер. Не может быть: опять его охватило прежнее беспокойство! Опять пересохло в горле, дыхание участилось, в висках застучало. Он попытался урезонить себя, силился дышать спокойнее. Ведь с тех пор, как он понял, что любит Перрину, волки стали его друзьями, его братьями…
Внезапно Анна прошиб ледяной пот. Новый голос, присоединившийся к звериному вою, – совсем как у человеческого существа, страстный, бесстыдный, распутный… Никакого сомнения: это голос Теодоры!
Молодой человек вернулся к письменному прибору, но его смятение было таково, что он не мог оставаться на месте. Анн стремглав выбежал из комнаты, впервые не вернув книги на место. Он поднялся по лестнице и вышел на дозорный ход.
Небо было ясное, звездное, сияла полная луна. Это немного успокоило Анна и отвлекло от волков. И тут он увидел белый силуэт. Альенора! Она медленно шла в его сторону.
Длинные белокурые волосы, перевитые темными прядями, развевались свободно. Шлейф ее длинного светлого одеяния волочился по земле. Оно было открытым спереди, со шнурованным декольте. Заметив, что рядом кто-то есть, она запахнула на груди белый шерстяной шарф, укрывавший ее плечи.
Анну хотелось побыть в одиночестве, но не мог же он оказаться настолько невежливым, чтобы просто повернуться к даме спиной и уйти. К тому же он не разделял общего мнения о странной гостье. Он вовсе не считал ее неприятной, а с тех пор, как спас, чувствовал, что стал даже как-то ближе к ней…
Вскоре они оказались лицом к лицу. Впервые Анн видел Альенору не в мехах или тяжелом зимнем платье, поэтому ее нынешний наряд смутил его. Не зная, что сказать, он глуповато брякнул:
– Вы не спите, сударыня?
Альенора не обратила внимания на эту неуклюжесть. Наоборот, она улыбнулась юноше весьма ласково.
– Меня немного лихорадит. Должно быть, из-за перемены погоды. А вам, как я вижу, тоже не лежится в постели.
– Я писал…
– Вы пишете по ночам?
Анн подыскивал слова для ответа, но сказать ничего не успел. В тот самый миг опять раздалась жалоба Теодоры, и она прозвучала настойчивее, чем прежде. Юноша вздрогнул, и это не ускользнуло от молодой женщины.
– Что с вами?
Мгновение Анн колебался, но потом решился ответить правду:
– Услышал голос Теодоры.
– Теодоры? Кто это?
Он не стал ничего скрывать:
– Здесь говорят, что это вы.
Альенора издала легкий смешок.
– Вы слышите меня внизу и видите перед собой? Для этого мне надо быть духом или призраком.
– Все так и думают.
Светло-серые глаза воззрились на него. Раньше Анн почему-то не замечал, до чего они красивы.
– Ваш прадед тоже говорил мне, что я принадлежу к миру мертвых. Что все это значит?
Тогда Анн стал рассказывать историю, – какой узнал ее от Франсуа.
Слушая, Альенора присела на край зубца. При этом шарф соскользнул с ее плеч на землю, но она, видимо увлеченная рассказом, даже не пыталась вернуть его на место. Казалось, она не замечала также, что ее небрежно зашнурованное декольте выглядит довольно вызывающе.
Зато Анн заметил это. Не переставая говорить, он вступил в бурный внутренний спор с самим собой. Следует ли ему поднять шарф? Галантность и даже элементарные приличия требовали этого. Но, с другой стороны, поступить так – все равно, что признаться в собственной нескромности, в том, что он все-таки успел полюбоваться прелестями своей собеседницы. К тому же если он наклонится, то уткнется лицом прямо в то, чего видеть не должен.
Так что Анн продолжил рассказ, повернувшись в ту сторону, откуда доносился волчий вой, и, стараясь сделать так, чтобы голос его звучал как можно естественнее.
Когда он замолчал, Альенора д'Утремер сама подняла свой шарф и вернула его на прежнее место без всякой поспешности или признаков стеснения. Анн ожидал, что она станет расспрашивать его, но дама не сделала ни малейшего замечания. Напротив, она игриво улыбнулась, словно они болтали о пустяках.
- Предыдущая
- 23/142
- Следующая
