Ведьмин Лог - Вересень Мария - Страница 62

• Предыдущая
• 62/106
• Следующая

– Что это такое! – возмущался, высоко поднимая ноги, Илиодор, а я скрипела зубами: мне самой бы хотелось знать, такому нас не учили ни Августа, ни Рогнеда.

– Митруха, ну-ка живо в дом! – рявкнул кузнец.

Я подняла глаза и обнаружила черта. Он прыгал как-то кривенько от палисадника соседнего дома, явно нам наперерез, и мне не понравилось, как перекошена его фигура, словно черт решил поиграть в ребенка-утопленника. Лицо отекло, глаза налились дурной злобой, а от головы шел дым, словно он за спиной прятал головню.

– Ланка!!! – заверещала я, первой почуяв недоброе.

Всполошившийся Илиодор понес что-то о ведьмах и необходимости срочно прятаться в оградительном круге и попытался его цапнуть. Я уцепилась за Илиодорову руку, бросив судорожно свистевшего горлом боярина. Мытного мотнуло, и мы все трое упали на дорогу как раз в тот миг, когда от черта пошел волной жар, а потом бабахнуло так, словно взорвался винокуренный заводик. Дышать стало нечем, спину припекло. Я вскинулась, радуясь тому, что не сняла разорванный кафтан, и только тут поняла, что визжу. Прокопченную Надю отшвырнуло от забора, Силантий устоял, но борода его дымилась, и он смотрел с непониманием на мальца.

А черта корежило, личина сползала с него, и под ней что-то шипело, потрескивало угольями. Илиодор, поднявшийся на локте, потрясенно смотрел на Митруху, не замечая тлеющего рукава. Мытный дернулся и затих, захлебнувшись болотной тиной, зато Лана, оторвав руки от лица, резво бросилась в избу.

– Надо его обойти, – зашептала я, дергая Илиодора за рукав.

Златоградец растерянно кивнул, и немудрено: черт не отрывал от нас злобного взгляда. Я терялась в догадках – отчего он не кинется. Казалось, прыгни он сейчас – и ничто нас не спасет. Силищи в нем было столько, что он на спор подковы рвал.

Словно прочитав мои мысли, Пантерий заулыбался, пригнулся к земле и скакнул к нам, да так резво, что я только взвизгнуть успела, не поняв, каким чудом между мной и чертом оказался Илиодор. Кулак его смачно чавкнул о чертиный пятак. Пантерия бросило назад, а сам златоградец сморщился, видимо отбив себе руку.

– Маришка-а-а! Плаку-ун!!! – закричала еще от крыльца сестра, а добежав до границы, швырнула два мешочка.

Один, неудачно завязанный, рассыпался по дороге, другой шлепнулся у моих ног.

Я ухватила сенную труху молотого корня плакуна и швырнула горсть навстречу взрычавшему от неудачи черту. Выдрала ноги из липкой земли и побежала вокруг Пантерия, рисуя плакун-травой[7] круг. Он бешено кинулся на меня, но златоградец, хоть и не понимая, что я делаю, накрепко ухватил его за хвост. За это озверевшая нечисть вмиг разодрала ему когтями руки, но Илиодор не выпустил ставшего таким боевым и страшным Митруху, хоть и выглядел потрясенным до невозможности.

– Мытного тащи в дом, откачивай! – велела я. – С Митрухой разберусь сама.

Лана кусала губы, теперь они на пару с Надей вцепились в забор, чуть не плача оттого, что ничем не могут нам помочь.

– Что ж это такое? – бесконечно повторяла костоправша.

Черт всхлипнул и внезапно осел на землю. Но я не успела порадоваться крупной слезе, скатившейся у него по щеке. В поселке вдруг разом умолкли все собаки.

– Это что? – вскинул голову Илиодор.

Мытного он едва-едва сумел перетолкнуть за черту, при этом вид у него был такой, словно он с кем-то сражался и этот невидимый мешал ему совершить задуманное. Надя и Ланка тут же принялись откачивать боярина, костоправша, с легкостью бросив боярина через колено, с уханьем выдавливала из него целые фонтаны воды, как из настоящего утопленника, Ланка суетилась вокруг него с тряпицей, озабоченно охая.

Силантий тоже доковылял-таки до границы и аккуратно положил на землю Селуяна и Серьгу. Воевода всхлипнул облегченно и потерял сознание. Серьга же, наоборот, повел вокруг мутным взглядом, как пьяница, у которого отобрали бутыль. Ему показалось, что он увидел что-то на улице, он развернулся было обратно, но Силантий одним ударом кулака в темя угомонил его, снова аккуратно пристроив рядом с воеводой.

– Все кончилось? – высказал глупую надежду Илиодор, косясь одним глазом на рыдающего черта, другим зыркая вдоль улицы.

Я покачала головой, понимая, что все как раз только начинается.

– Маришка, прости! – стукнул себя во впалую грудь волосатым кулаком Пантерий, хлюпнув носом.

– Пречистая Дева простит, – бормотнула я, запоздало сообразив, что забыла про сестру, но у той, к счастью, все было в порядке: и глаза на месте, и нос не откушен, только вся мордаха в мелких порезах, словно ее по шиповнику возили. – Странно, отчего же мы-то на ногах, даже не пораненные? – произнесла я, пытаясь понять, какую гадость на нас сейчас обрушит Подаренка.

Илиодор улыбнулся скептически и, задрав рукава до локтей, укорил меня:

– Знаете ли, я себя невредимым не считаю.

Я уставилась на длинные рваные порезы, но тут вдали, на самой окраине, заголосили бабы, так истошно, словно их уже резали.

Я встряхнула головой и впервые с того момента, как Ланка закричала – хватаясь за лицо, пытаясь этим простым, но таким естественным для всех движением удержать кровь, брызнувшую из мелких царапин, – огляделась вокруг. Мне захотелось выругаться. Народа моровым ветром зацепило немало. Прямо посреди улицы кружилась, прыгая на одной ноге и вскидывая невпопад руки, незнакомая баба в зеленом сарафане. Лицо ее уже покраснело от натуги, глаза даже отсюда казались красными – это набухли сосудики. Взяв с места хороший разбег, я ударилась в нее грудью, вышибая во двор к соседям, которые успели-таки опахать плугом избу с пристройками и теперь стояли взмыленные и смотрели вокруг с ужасом и растерянностью. В окнах мелькали бледные лица молодух, пытающихся унять кричащих детей. Ну да этим ничего не грозит, поорут и успокоятся. Я затравленно глянула вдоль улицы, туда, откуда тянулись к нам щупальца сквозняка с запахом тлена и страха, не сдержавшись, все-таки выматерилась. Там уже горели дома и мелькали черные ломаные тени. В самом конце улицы кто-то бился в пыли, как кликуша. Рыкнув и взбодрив себя самыми страшными обещаниями в адрес Фроськи, я со всех ног устремилась туда, заранее пугаясь того, что сейчас увижу.

Вся окраина словно браги перепила. Орали, хохотали и бегали по улицам кто с факелами, кто с топорами в руках. Я ежилась, натыкаясь на слепые горячечные взгляды и, лишь когда попыталась ухватить ведро воды, оставленное кем-то у колодца, сообразила, что стрелой пролетела улицу уже в кошачьем виде, оттого и жива еще, не получила ни поленом по голове, ни вилами в бок. Бессильно шкрябнув когтями по ведру, я с визгом крутнулась юлой. Лекарств в таких случаях немного – водой в лицо, а потом кулаком в ухо, чтобы исцеленный в себя пришел раньше, чем его по второму разу скрутит. Спешно хлебнув воды через край, я едва успела фыркнуть ею в лицо набегавшему на меня мужику. Он встал как вкопанный, занеся надо мной серп, а я от ужаса ударила по лицу так хлестко, что его повело в сторону, а щека сделалась алой.

– Где твоя жена, дурак? Тащи ее сюда!!!

От крика я едва не сорвала голос, и немудрено перепугаться: здоровенный бугай располосовал бы меня своей железякою надвое не глядя. Шагах в пяти, странно мотыляясь, словно воображала себя русалкой, покачивалась расхристанная деваха. Косы уж расплела, теперь рвала платье, тонкие полосочки ткани падали к ее ногам. Материя, казалось, даже не пыталась сопротивляться ее побелевшим от усилия пальцам. Я дернула ведро – тяжелое, блин! И тут сзади подскочил Илиодор:

– Я понесу.

Вдвоем мы кинулись к дальним домам, где народ хороводился как на гулянии, и через какое-то время щеки у меня стали ныть нестерпимо, вся грудь была залита водой, а у Илиодора над бровью появилась ссадина: какой-то стервец метко метнул чурбак прямо в голову.

– Всех порешу!!! – надрывался детина-кровельщик.

Он уж пять домов поджег, теперь опомнившиеся соседи вжимали его в землю. Кровельщик бесновался, а у меня на пути встало неожиданное препятствие – мертвяк. Человек лежал, вольно раскинув руки, голова была в корке запекшейся крови: чья-то лошадь саданула, когда вырвалась из пожара. И вдруг он застонал, задергался. Я кинулась, думая помочь, и едва успела отскочить в сторону. Резким движением мертвяк подался вперед, и его зубы клацнули у самой моей шеи.

• Предыдущая
• 62/106
• Следующая