Ведьмин Лог - Вересень Мария - Страница 32

• Предыдущая
• 32/106
• Следующая

– Ну, мне пора, – присела в поклоне Ланка, – до дому… – крутнулась вокруг себя, пытаясь нюхом найти, где заветная роща с отсыпающимся надежным Серьгою, и дунула во все лопатки к двери, не рассуждая, как это народ воспримет.

– Хе-хе-хе-хе, – раздельно и нехорошо посмеялся ей вслед Пантерий, – ишь как мотануло! Щас клад свой проверять будет, – и, глянув на удивленных партнеров, объяснил: – У нас отчего так много бродячих покойников? Оттого что кладов нечестивых зарыто без счету.

– И где? – сразу вскинулся Илиодор.

– Да везде! – широко повел рукой Пантерий и, хитренько глянув, предложил: – Если интересует – покажу.

За дверьми пронзительно взвизгнуло, я навострила уши, а остальные удивленно повернулись, вслушиваясь: чего это там опять? Я сначала увидела, как в дверь протиснулось плечо, а потом показался и весь Серьга – новый охранник Мытного. Он удивленно рассматривал обнаженную саблю, с которой капало что-то зеленое и ощутимо воняло тленом.

– Чего это у вас такое бегало, прозрачненькое? – Серьга очень натурально смутился и даже изобразил этакого дурачка, который пытается рукавом незаметно вытереть клинок и сунуть в ножны.

– Поздравляю, – сделал скорбное лицо Пантерий, – вы, молодой человек, только что в клочья разрубили легенду этих мест – Басю-панночку.

– Ох ты ж?! – выкатил глаза Серьга и так кинулся в двери, словно задумал собирать покойницу по кускам обратно, сшибся с Селуяном, замахал руками, что-то быстро ему наговаривая, но получил от него тумака и, покраснев, смущенно замер. Сорвал шапку, надел ее, натянув по самые глаза, утер нос рукавом и лихо сморкнулся на пол – в общем, изобразил полного деревенщину. Селуян снова его беззлобно ткнул кулаком в затылок, как старший, которому стыдно за бестолкового родича, и, подойдя к Мытному, смущенно кашлянул:

– Тут такое дело… – и мотнул Серьге головой, мол, давай докладай.

Серьга крякнул и бодро отрапортовал:

– Выследил я Ваську, надо брать, пока не утек, стервец.

Я удивилась, уставилась на Серьгу, надеясь на объяснения, но тот лишь нагло ухмыльнулся и вообще на меня не смотрел, ел только начальство глазами, докладывая по всей форме:

– Дело тут такое: прячется он на болоте. Есть у нас там одно местечко, зовется Чучелкиной могилой. На конях туда не проехать – топь. Да и пешком там не шибко разлетишься. – Он обернулся воровато и добавил, понизив голос: – И сдается мне, что один он там. Если сейчас нагрянуть втроем, впятером, то как есть повяжем голубчика, никуда он от нас не денется.

Мытный задумчиво улыбнулся. А Илиодор хмуро уставился во тьму за окном. Только уланский командир, которому уже хотелось спать, недовольно проворчал:

– А сам ты его повязать не мог? Вон народу сколько у нас на площади бездельничает, брагой с самого утра надираются.

– Народу не надо! – замахал руками Селуян, а Серьга поддакнул:

– Ни в жисть не возьмем, если с народом. У Васьки ж тут за каждым углом глаза и уши, только скомандуете «по коням», как тут же можно и расседлывать.

– Хоронясь надо, – проникновенно, с душою, добавил Селуян.

– И не только от воров, – вдруг подал голос Митруха и, обведя всех предостерегающим взглядом, добавил: – Чучелка тоже не спит.

– Тьфу на тебя! – шмякнул ему по макушке боярин, а Илиодор искренне захохотал.

И после этого хохота все как-то перестали бояться. Мытный поднялся и, приложив руку к груди, произнес:

– Князь, я очень вас прошу, составьте мне компанию. Не получается у меня так лихо с покойниками, как у вас. Я их страсть как боюсь с детства…

Было видно, что он еще что-то хочет присовокупить, но никак не может вспомнить имя князя.

Илиодору идти не хотелось, но, посмотрев в просящие глаза боярина, видно, вспомнил, что тот обещал ему полковую казну на разграбление. Нехотя проворчал:

– Болото… Что можно делать на болоте ночью?

– Знамо дело, клад прятать, – с готовностью подсказал Митруха.

Илиодор встрепенулся, глянув на мальца с заинтересованностью, и уже бодро распахнул объятия Мытному:

– Да в самом деле, Адриан Якимович, что я вам, не друг? Неужто думали, что я вас одного вот так и брошу? А кстати где тут можно раздобыть лопату?

Признаться, меньше всего я ожидала, что на болото и кошку прихватят. Илиодор сгреб меня за шкирку со стола, и я даже не успела цапнуть его за руку. Только возмущенно зашипела. Вот ведь скупердяй, ни одной ценной вещи просто так не бросит. Я попыталась было выпасть из-под полы, но куртку он безжалостно затянул поясом, еще и пальцем погрозил:

– Муська, не рычи, а то начну кормить сырыми мышами!

Я онемела, чуть не вякнув: «Да ты меня вообще в жизни один раз кормил!» Но не успела, потому что Илиодор долго со мной разговаривать не собирался и застегнулся под горло. Пришлось расслабиться и попытаться получить кошачье удовольствие. И поняла, что не так уж и плохо. Слева прохладное сукно, почему-то пахло табаком и чем-то знойно-южным, в щелку меж пуговиц задувал свежий ветерок, зато справа, будоража мысли, навевало теплом от крепкого мужского тела. Мне стало интересно: а какой он на ощупь? И я запустила в него когти. Bay! Какой мужчина!

Илиодор подпрыгнул, попытавшись сквозь одежду выдрать мои коготки и шипя:

– Муська, прекрати!

Я чуть не завыла, чувствуя, что мне еще больше хочется его покогтить, и, не удержавшись, еще пару раз с урчанием впилась в его бока.

– У-у! – взрычал неготовый к моим ласкам хозяин, начав хлопать себя по животу и спешно обрывая пуговицы. Я вывалилась, довольная как черт, но все равно сделала вид, что задыхаюсь.

Мы уже были за окраиной. Селуян с Серьгой летели впереди, словно волки; хоть и ночь была, и фонарей не взяли, чтобы Васька не вспугнуть. Уланский командир шагал широко и целеустремленно, на нем была форменная кираса с гербовыми северскими медведями и блестящий шлем с конским хвостом. Палаш он придерживал левой рукой, а в правой держал реквизированную у стрельцов пищаль. Мытный ограничился своей саблей и зачем-то взял на кухне связку чеснока, который и лущил, воняя и задерживая всех. И только лишь Илиодора гнал азарт наживы, он что-то мурлыкал, натачивая по дороге лопату. От этих мерных, леденящих Душу «вжик-вжик!» нервно приседал молодой боярин и морщилась я.

– А вам не кажется, что это чересчур? – косился на лопату Мытный. – Как-то неблагородно это – идти с лопатой… Хоть и на вора… Я понимаю, что вы ни черта не боитесь, но…

– Ах, успокойтесь, друг, – приобнимал его за плечи златоградец, и его широкая улыбка пугала Мытного больше рассказа о покойниках.

Мне чертовски хотелось встать на две ноги и размять спину. Кто сказал, что у четвероногих спина не болит? Плюньте ему в глазки! Пантерий, увязавшийся за нами, не унимался, сыпал историями и байками, а также поучительными примерами. И вообще вел себя так, словно заманивал в какую-то ловушку. И что пугало – мне было совершенно непонятно: – кто здесь жертва.

Илиодор шел и, сам того не замечая, насвистывал. Лопата попалась справная, попутчики – забавные, и вообще все складывалось так преинтересно, что он невольно последние дни ловил себя на мысли, что в жизни так не бывает. Еще дома, мальцом, сидя подле маменьки, он любил слушать всякие любопытные сказки. И чем больше хотели им придать достоверности рассказчики, тем чаще поминали, что произошло это воистину в Северске. Так что сызмальства казалось ему это государство обиталищем древних колдунов, разбойников и драконов. Жизнь мотала его по свету, но, проснувшись месяц назад, он твердо для себя решил – пора! И, выйдя во двор, поинтересовался у престарелого ключника:

– А скажи-ка, дядька Спиридон, есть ли где еще в мире настоящее колдовство? – про себя загадав: если скажет – в Северске, то еду!

Дядька постоял, щурясь на солнце, и, хмыкнув, уверенно заявил:

– Есть-то оно есть… Только я б в такие места и за сто кладней не сунулся.

• Предыдущая
• 32/106
• Следующая