Подарок фирмы - Мадрид Хуан - Страница 4

• Предыдущая
• 4/11
• Следующая

– Омега-два, омега-два, – произнес он. – Сообщите комиссару, что мы нашли сеньора Карпинтеро и возвращаемся. Конец связи.

Мы проехали мимо Главного управления безопасности на Пуэрта-дель-Соль, и я понял, что представления не имею, куда они меня везут.

– Если это не государственная тайна, хотелось бы знать, куда мы направляемся, – спросил я.

– Вас ждет комиссар Фрутос, – ответил бородатый.

– Фрутос? Кажется, мы с ним знакомы.

– Кажется, да.

– Я думал, он уже на пенсии.

– Ничуть не бывало, – ответил бородач с известной долей иронии. – Такие, как он, не уходят на пенсию. Выхлопотал себе продление срока службы и стал старшим комиссаром.

– Вот как!

– И это называется перемены! Новая политика министерства. Чем старее, тем лучше!

– Старина Фрутос! Стало быть, он сейчас начальник уголовной полиции?

– Совершенно верно.

– Значит, дело серьезное. Старший комиссар обычно сиднем сидит у себя в кабинете, даром вставать с кресла не любит.

Тот, что вел машину, резко обернулся и в упор посмотрел на меня.

Шутки кончились. Полиция не любит, чтобы чужие совали нос в ее дела. Сработала "честь мундира".

– Он из наших, Висенте.., комиссар меня предупредил, – пришел мне на помощь второй. – Его уволили пять лет назад.

– Шесть, – уточнил я. – И не уволили. Я вышел в запас по собственному желанию на неопределенное время.

Бородач снова повернулся ко мне и сказал серьезно:

– Правильно сделали. Если бы можно было найти другую работу, я бы большего добился в жизни.

– Что нужно от меня Фрутосу?

– Он сам скажет. Наше дело доставить вас.

Дом был трехэтажным. Вдоль литой решетки, обвитой плющом, росли ели. У ворот стояли две полицейские машины белого цвета, "скорая помощь", темный фургон и четыре частных автомобиля, в двух из них сиденья были обтянуты настоящей кожей.

Бородатый притормозил рядом с частными машинами и указал мне на калитку с блестящей медной пластинкой, на которой были выгравированы всего два слова: "Вилла Кристина". Мы вошли в сад.

Несколько полицейских курили, болтали, ходили по тщательно ухоженным, замысловато подстриженным газонам. В центре сада виднелся пруд, возможно даже с рыбками. Повсюду росли цветы, в уютных уголках стояли каменные скамейки. Полицейские внимательно смотрели, как мы шли по дорожке к белой мраморной лестнице, ведущей в дом. Поднявшись по ней, мы попали в просторный остекленный холл, обставленный легкой металлической мебелью, выкрашенной в белый цвет.

Бородатый кивнул в направлении огромной комнаты рядом с холлом. Я вошел, они остались. В комнате было полно людей, все говорили шепотом. Хорошо одетые, тщательно выбритые люди. Обстановка была выдержана в строгом стиле. На стенах висели картины, кругом стояли и даже свисали с потолка какие-то странные скульптуры.

В глубине виднелась дверь, слева и справа еще две. Все двери были закрыты. Лестница с перилами из красивого старого дерева вела наверх. Я поднял голову и увидел человека, внимательно смотревшего на меня. В его скрипучем голосе сквозило нетерпение.

– Наконец-то ты явился. Поднимайся.

Это был Фрутос, комиссар Фрутос, в окружении своих сотрудников.

Я стал подниматься, держась за перила и ощущая себя. намного ниже ростом.

Фрутос стоял на лестничной площадке, покрытой ковром и тоже увешанной картинами. Вдоль стен стояли витрины с экзотическими безделушками. Мы прошли в коридор со множеством дверей из толстого дерева. Два офицера национальной полиции сделали вид, что не замечают меня. Два других типа в форме, охранявшие, очевидно, вход в одну из комнат, напротив, внимательно посмотрели на меня.

– Ты почему так долго не появлялся? – спросил Фрутос.

– Я работаю, а не служу в полиции.

Он скривился. Шутки были не по его части. Фрутос совсем не изменился – короткий вздернутый нос, зеленовато-желтое лицо, помятая форма, как будто он спал не раздеваясь. Изменялось только качество формы: добротная ткань, все пуговицы на месте.

– Весьма остроумно, Карпинтеро, весьма.

– Зови меня Тони Романо, Фрутос.

– Не будем терять времени. – Он взял меня за локоть и повел к двери, охраняемой двумя полицейскими, почтительно открывшими ее перед ним.

Мы вошли в очень просторный кабинет. Простенки между высокими окнами были полностью заставлены шкафами с книгами в солидных переплетах. По углам стояли мягкие кресла, на стенах висели образцы старинного оружия. Ноги утопали в толстом ковре. Фрутос остановился в центре кабинета. Кругом царила мертвая тишина. Тишина смерти.

В глубине комнаты на большом столе красного дерева рядом со старинным письменным прибором лежала куча бумаг. Высокая спинка кресла поддерживала обмякшее тело мужчины. Голова его была слегка наклонена. На нем был полурасстегнутый синий шелковый халат, из-под которого виднелась бежевая пижама. Казалось, он улыбается, но это была не улыбка.

Пуля размозжила челюсти и превратила в месиво всю заднюю часть головы. Пол и спинка кресла были буквально усеяны мелкими осколками костей вперемешку с волосами и кусочками мозга.

В комнате стоял тошнотворно-сладковатый запах крови. На полу рядом с креслом, очень близко от руки, затянутой в тонкую черную перчатку, лежал серебристый "смит-вессон". Я медленно обогнул стол и подошел поближе. Это был Луис Роблес.

– Ну как? – спросил Фрутос.

– Что как? – переспросил я.

Фрутос собирался что-то сказать, но в этот момент распахнулась дверь, и в комнату вошли двое мужчин, направившихся прямо к столу.

Одного я сразу узнал, хотя мы давно не встречались худой, с лицом, слепленным из одних острых углов и с быстрым взглядом, свойственным сообразительным людям. Это был Курро Овандо, заведующий баллистической лабораторией. Его помощника, серьезного парня родом из Малаги, звали Кармело. Он отпустил усы, и в первый момент я его не узнал. Оба поздоровались со мной наклоном головы. Я сделал то же самое.

– Окончательные выводы делать рано, комиссар, – заявил Овандо. – Могу только сказать почти с полной уверенностью, что выстрел был произведен с очень близкого расстояния. Использован специальный бронебойный патрон. – Он помолчал. – Именно этим объясняется характер повреждений черепа.

– Спасибо, Овандо, – сказал Фрутос.

– Полный доклад я вам представлю в самое ближайшее время. – Они снова молча поклонились и направились к двери. Фрутос повернулся ко мне.

– Вот какие дела. – Он посмотрел мне в глаза. – Самоубийство.

– Луис, – прошептал я.

– Ты должен рассказать мне кое-что. – Фрутос буквально впился в меня взглядом. – Слышишь, Карпинтеро, ты должен мне кое-что рассказать.

Я снова посмотрел на Луиса. Мне приходилось видеть немало трупов, я бы сказал, даже слишком много, все они отличаются необыкновенным спокойствием и невозмутимостью. Живому человеку не под силу изобразить такое спокойствие.

В этот момент я заметил, что на другой руке у него не было перчатки.

– Когда наконец кончится этот театр, комиссар? – неожиданно прорычал кто-то у нас за спиной. Мы обернулись Коренастый мужчина с отечным лицом в красных прожилках рассерженно размахивал руками. Голос у него был натужным и грубым. – Сколько мы еще должны ждать, чтобы унесли труп? Ответьте мне, комиссар, и я буду знать, идти ли домой обедать или возвращаться в суд.

Фрутос крепко сдавил мой локоть – привычка, приобретенная в результате многолетней практики задержания преступников, – и вывел из комнаты Он ничего не ответил сердитому мужчине, и тот посторонился, пропуская нас.

– Спасибо, комиссар, – прорычал он.

– Не за что, судья.

– Немедленно унести труп! – приказал судья мужчинам в белых халатах, стоявшим поблизости с носилками.

Мы с Фрутосом спустились по лестнице. Он все еще держал меня за локоть. В холле было полно полицейских и людей в штатском. Увидев Фрутоса, все они вытянулись по стоике "смирно". Через холл прошли санитары с носилками, на которых лежал покрытый простыней труп Луиса. Вскоре послышалась сирена "скорой помощи". Я не понимал, почему так торопятся увезти Луиса в морг. Фрутос прервал мои размышления.

• Предыдущая
• 4/11
• Следующая