Подарок фирмы - Мадрид Хуан - Страница 10

• Предыдущая
• 10/11
• Следующая

– Чем ты тут занимался, подлец? – Лола все еще размахивала каким-то предметом. – Бог мой, что здесь происходит?

– Не кричи, – еле слышно прошептал я. – Я тебя прошу, не кричи. Ты же видишь, что у меня голова раскалывается с похмелья.

– С похмелья, сукин сын? Мало тебе! Кого ты сюда приводил, бандит? Отвечай!

– Ты не могла бы кричать потише?

– С кем ты провел ночь, мерзавец?

Наконец мне удалось открыть глаза и сесть. Предмет, которым Лола размахивала как знаменем, представлял собой маленькие белые трусики, ушитые кружевом.

– Отвечай немедленно! – вопила Лола. – Отвечай мне!

– У меня голова трещит, я плохо соображаю. Почему бы тебе не помолчать, пока я не придумаю какое-нибудь приличное оправдание?

В доме у меня было всего две пепельницы: одна из красной керамики – реклама марочного вермута, другая из стекла. Лола запустила мне в голову обе, вместе с окурками и пеплом. Мне удалось увернуться, но окурки вперемешку с осколками красной пепельницы рассыпались по постели. Внезапно Лола успокоилась и села в кресло.

– Свинья, – с чувством сказала она.

– Хватит.

– Сукин сын.

– Я тебе говорю: достаточно.

Она бросила трусики на пол.

– Интимное свидание? Птичка, залетевшая сюда, оставила тебе на память небольшую деталь своего туалета!

– Я сейчас встану и сварю кофе. Хочешь?

– Пошел ты со своим кофе…

– Договорились. – Я начал с трудом подниматься. – Кстати, как тебе пирожные с кремом?

Она вскочила, бросилась к журнальному столику, схватила бутылку из-под джина и замахнулась. Остававшийся на донышке джин вылился прямо ей на голову Бутылка ударилась об пол, издав глухой звук. Лола снова села в кресло. Лицо ее пылало. Мне наконец удалось встать, закурить последнюю остававшуюся в доме сигарету и накинуть халат.

Лола стояла у балкона и смотрела на улицу. Легкий ветерок трепал ее волосы. Назойливый визг машин, проносившихся по Пуэрта-дель-Соль, врывался в комнату как непрошеный гость. На ней была мини-юбка цвета натуральной кожи, едва прикрывавшая крутые бедра. Я подошел к ней поближе.

– Лола.

Она обернулась.

– Все кончено, Тони.

– Не будь дурочкой, Лола.

– Твое барахло я оставлю у "Риваса". А сейчас дай мне ключи от квартиры.

– Сама возьми. Они лежат в верхнем ящике.

Она осторожно открыла и закрыла ящик, как будто боялась разбудить спящего ребенка.

– Давай поговорим спокойно, Лола.

– Мне нечего сказать тебе. Да и не хочется. Ни сейчас, ни завтра, никогда. Ты меня понял, Антонио Карпинтеро?

– Зови меня Тони.

Она пересекла комнату и открыла дверь. Потом пошарила в сумочке и бросила на пол ключ от моей квартиры.

– Я совершила ошибку, связавшись с тобой. Ты голодранец, пустое место.

Дверь с шумом захлопнулась. Удар эхом прокатился по всему дому. Я раздавил пальцами сигарету и выбросил окурок на улицу. В этот момент мое внимание привлек какой-то предмет, валявшийся на кресле. Толстый, белый.

Лола села прямо на него.

Это был конверт, оставленный Кристиной. В нем лежали десять новеньких купюр по пять тысяч песет каждая.

На старушке было легкое серое пальто с подложенными плечами и такого же цвета шляпка, напяленная на макушку. Она поглощала консервированные креветки, усердно работая челюстями. Бар назывался "Да здравствует Пепа" и находился на улице Руис, недалеко от площади Дос-де-Майо. Днем там подавали наскоро приготовленные дежурные блюда и бутерброды, вечером он превращался в сомнительное заведение с оглушительной музыкой. Содержали бар две женщины, и обеих звали Пепа. Одна – темноволосая, маленькая, в очках, издали ее можно было принять за школьницу, но стоило подойти поближе и присмотреться к ее ногам, едва прикрытым мини-юбкой, с сухой, как рыбная чешуя, кожей, похожим на ноги старых рыбаков, как это впечатление улетучивалось.

Вторая была блондинкой. Она как-то странно кривила рот, когда разговаривала, и, казалось, выплевывала каждое слово в отдельности. Лицо ее всегда выражало такое безнадежное отчаяние, что у клиентов появлялось невольное желание утешить бедняжку.

– Нет, нет, донья Росарио! Не надо, хватит!

– Но у меня прекрасно получается, сама посуди. – Старушка сложила ладони рупором и закричала фальцетом:

– Испанцы! С этой исторической площади, свидетельницы нашего былого величия, я хочу…

– Отлично, отлично! Хватит!

– Тебе, правда, нравится, дочка?

– Очень.

Я медленно пил двойной карахильо[3], сидя у стойки напротив первой Пепы, сдвинувшей очки на лоб и крутившей в руках деревянную зубочистку.

– ., туда ходят педерасты и эти сумасшедшие.., ну, как их.., травести. Все они приходят по своим делам и ни во что не вмешиваются.

– Случаются драки? – спросил я.

– Нет, все спокойно. У них свои интересы, я же тебе говорю.

Старушка дожевала последнюю креветку и расплатилась.

– Я подражаю Хесусу Эрминда[4], и у меня очень забавно получается, очень.

– Прекрасно, расскажешь в другой раз.

Старушка ушла, а Пепа-блондинка присоединилась к нам.

– Пристала, сил нет. Никак не отвяжешься.

– Она нас достала, – объяснила Пепа-брюнетка. – Решила на старости лет вернуться на сцену и выступать в пародийном жанре.

– Надоела до чертиков. А ты что здесь делаешь? Что ты у нас забыл?

– Ему нравятся артисточки, – внесла ясность черная Пепа. – Вот в чем его проблема. Правда, Тони?

– Я тут спрашивал у Пепы насчет "Рудольфа".

– Только этого не хватало! Еще один ненормальный.

Решил связаться с травести? Боже мой, разве сейчас есть мужчины!

– В первый раз слышу, что там собираются травести.

Ты случайно не перепутала?

– Хватит заливать.., видать, захотелось попробовать.

Нечего прикидываться.

– Я не прикидываюсь.

– Это сейчас в моде, – заверила меня черная Пепа. – Все ищут острые ощущения.

– Ничего нового в этом нет. У меня был двоюродный брат, который выступал на сцене, наряженный под итальянскую певицу Глорию Лассо. Однажды ему даже удалось победить на конкурсе песни. Как-нибудь расскажу вам эту историю.

– Врешь ты все, только у тебя не очень получается.

– Ладно, давайте всерьез. В "Рудольфе" собираются только травести?

– За это я ручаюсь. Еще один карахильо?

– Нет.

Я достал сигару и стал медленно ее раскуривать.

– Послушай, Тони, – сказала блондинка, – ты, кажется, работаешь на Драпера?

– Выполняю иногда его поручения.

– А наше ты не мог бы выполнить?

Пепа-брюнетка прервала ее.

– Ты знаешь Артуро Гиндаля, хозяина кафе "Пекин", здесь, за углом?

– Гиндаль? Что-то знакомое, может, и сталкивался с ним, когда работал в полиции, но точно сказать не могу.

– Ладно, я тебе объясню, в чем дело. Это тот еще тип, подонок и сутенер. Когда-то он считался моим женихом, понимаешь? Мы с ним порвали, но он остался нам должен около ста двадцати пяти тысяч за все, что здесь выпил и съел. Платить он не желает.

– Свинья такая, – подтвердила блондинка.

– Ты бы не взялся?..

– Назовите точную сумму долга. Десять процентов мои.

– Ура! – завопила блондинка.

Брюнетка положила мне руку на плечо.

– А ты не врешь?

– Это моя работа.

Блондинка пошарила под прилавком и вытащила целую пачку счетов. Я спрятал их в карман.

– Ровно сто двадцать пять тысяч.

– Договорились В ближайшее время займусь вашим делом. Сколько с меня?

– Нисколько, – поспешно ответила брюнетка. Блондинка посмотрела на нее и скривила рот. – Куда ты так торопишься?

– Делаю тут одну работенку для Драпера.

– Счастливо тебе.

Я направился к выходу.

Какой-то толстый тип с тремя подбородками, в грубой замшевой куртке, толкнул меня.

• Предыдущая
• 10/11
• Следующая