Африканский Анабазис - Чекмарев Владимир Альбертович "Сварог" - Страница 95
- Предыдущая
- 95/105
- Следующая
Помимо дисциплин нужных и интересных, был, естественно, и зевотный балласт, но, увы, такие уж были времена. Наша группа пала, вдобавок, жертвой закулисных интриг между кафедрами. У нас был в учебном плане факультатив по всевозможным буржуазным лжетеориям и лжеученым, а вот место под это найти было сложно, и тогда ведущий данный факультатив преподаватель нашел компромисс. В Академии была огромная Ленинская комната размерами на две полных учебных группы, а нас было всего семь единиц (Тарасюку повезло, он не был офицером и избежал этой переподготовки). Так что, высокие договаривающиеся стороны пришли к следующему соглашению...
Наша группа проводит там факультативы, но перед каждым факультативом мы должны были втечение пары выслушивать политинформацию, ведь ее чтецам тоже надо ставить галочки и зарабатывать лекционные часы. Тоска была страшная, и мы придумывали все, что только могли, что бы развлечься. На первом же занятии я обратил внимание, что на всех столах лежали номера партийной прессы. От скуки я стал читать заголовки, и мне пришла в голову хулиганская, но новаторская мысль. Ведь если представить, что на фото в газете "Правда" вовсе не ударники труда, станки и комбайны, а сценки из Камасутры, то названия статей и подписи играют совсем по-другому. Рядом со мной сидел Аким, так что через считанные минуты на всех столах шелестели листы газеты называемо некогда "Пролетарская Правда", и слышался сдерживаемый смех. Лектора сначала обрадовал интерес, который у нас вызвала наследница легендарного "Пути правды", но потом он что-то заподозрил. На следующей лекции наши столы были девственно чисты, а в другом конце Ленинской комнаты (благо ее размеры это позволяли), щупленький ефрейтор из обслуги истово что-то конспектировал из красных томиков, искоса на нас поглядывая. Все было ясно: штатный стукачёк политотдела, но нам он был по-барабану, чай, не на вражеской территории. Хотя галочку мы поставили.
Но вот без газеты "Правда" стало скучновато, и тут мой глаз упал на прошнурованный конспект в черном коленкоре. Кто имел отношение к военной службе, тот согласится, что военный бюрократизм даст в некоторых случаях фору десяти гражданским. Темы, изучаемые нами на факультативе, а вернее - авторы этих тем, относились к запрещенным к свободному прочтению на территории СССР и, хотя их можно было свободно почитать во многих библиотеках, но на военной территории они были ДСП. И дабы не смущать неокрепшие умы, прошнурованные конспекты с пронумерованными страницами, сдавались после занятий в помещение за обитой железом дверью. Процесс сдачи и получения данных черных тетрадок лежал на мне, как на старшем группы. Но я получал их не прямо перед занятиями, а чуть раньше, то есть перед политинформацией. Это, конечно, было нарушением, но не бегать же потом через всю академию. В этот день факультатив был по буржуазному лже-криминалисту доктору Чезаре Ломброзо, именно ему были посвящены строки конспекта, которые я узрел, открыв тетрадь. Пробежав несколько строк, я поднял глаза и увидел лицо лектора. Я быстро прикинул неправильность формы черепа, относительно раздвоенности лобной кости. Аким заметив, чем я занимаюсь, быстро открыл свой конспект на том же месте и тоже стал изучать нашего бедного лектора, на предмет тяги к различным преступным деяниям. Выяснилось, что он склонен к сексуальным преступлениям и карманным кражам, но не убийца, хотя явный насильник и, безусловно, тот самый особый тип человека, которого доктор Чезаре называл "прирожденный преступник". Весь народ, осознав и просчитав новое развлечение, зашелестел страницами. А мне уже надоел лектор, и я стал искать новую точку приложения данной буржуазной лже-теории. Аким, ровно как и другие ребята, не подходили, ибо мы друг друга уже проломброозили (как выразился Аким), и тут я увидел давно уже приглядевшийся стандартный плакат на стене, портреты членов Политбюро ЦК КПСС...
Да... Вспоминая позднее тогдашние выводы об их морали по Ломброзо, я понял, почему распался Советский Союз.
Ушей в профиль, к сожалению, не было видно, но нам хватило мочек, и мы сразу разделили боевой отряд Партии на две группы - потенциальных убийц и подделывателей документов. Ну, а потом пошли компиляции по поводу надбровных дуг, ассиметрий в строении черепов и соосности расположения глаз на лице. Наилюбимейшими персонажами оказались товарищи Пельше, Капитонов и Сизов.
Остальные тоже были, в принципе, ничего. По крайней мере, на выделенные доктором Ломброзо типы групп преступников, как-то: душегуб, вор, насильник и жулик нашлись по несколько кандидатов. Но Аким, как всегда превзошел всех, он пустил по рядам газету с фотой, где целовались в засос, наш дорогой Леонид Ильич и вождь ГДР Хоннекер. Короче, веселье пошло полным ходом, но я заметил, как ефрейтор, занимающийся политграмотой, ускользнул в дверь, и легкая дымка тревоги легла на отблески веселья, и как выяснилось не зря.
В конце политинформации, в Ленинскую комнату важно и целеустремленно одновременно зашел полковник из политотдела и, величаво оглядев зал, подошел к Таракану и потребовал показать конспект. Не успел капитан Тараканов его послать, как я уже был рядом. К подобным личностям у Таракана была стойкая идиосинкразия, могущая перейти в мордобой. Я объяснил товарищу полковнику, что данные документы выданы мне, как старшему, под расписку, и предъявить их простой член группы может только строго ограниченному количеству должностных лиц, в число которых товарищ полковник не входит. Весьма возмущенный полит-чин впал в истерику, стал кричать о своих полномочиях и грозить всевозможными карами. И тут я, как бы случайно, проговорился, что я сам, как старший группы, могу ему, как старшему по званию, показать свой конспект, но исключительно из своих рук. Нет, на самом деле я выражался еще косноязычнее и запутаннее, но просто повторить это второй раз было невозможно. Просто мне нужно было любым методом отвести политработника от греха и от Таракана подальше.
Полковник схавал приманку за обе щеки, и потребовал предъявить мой конспект, что я с радостью сделал. Я раскрыл черную тетрадь, и полковник впился в строки жадным взглядом, и тут розы его на лице, превратились в пепел,
- Предыдущая
- 95/105
- Следующая
