Африканский Анабазис - Чекмарев Владимир Альбертович "Сварог" - Страница 79
- Предыдущая
- 79/105
- Следующая
Мы не могли оттуда уехать, потому что часть груза для разнообразия бывшая с руками и ногами была еще де юре под нашим попечением, и мы были вынуждены осуществлять ответственное хранение оного объекта. И вот картина маслом...
Аким, несмотря на легкомысленный наряд из шорт и рубашки сафари навыпуск, был при исполнении, и был вынужден таскать с собой Welrod Mark I - дуру длиной 36 сантиметров и со стволом толщиной аж пять тех же см. То есть, под шортами это производило весьма двоякое впечатление. К капитану Тараканову подкатила тройка разбитных пейзанок и поинтересовалась про белого Мбвану с особыми статьями. Девиц интересовали три вопроса: сколько у Акима жен, сколько ему лет и какое его открытое имя. В тех местах в ходу у всех было два имени: родовое секретное и открытое, чтобы обмануть духов. Хитрый Таракан не стал брать на себя ответственность, и с невинным видом перевел Барону вопросы любопытных селянок. Ну, а Барон естественно не смог упустить такой возможности, и хотя понял хитрую игру Таракана, но совет дал ...
Короче, когда пейзанки подошли к Акиму, и обратились к нему как к Герцогу Глостерскому, радостных зрителей уже подкатило в достаточном количестве...
Шутка, как говориться, удалась, тем более что стараниями полиглотов Таракана и Аркани местные круги близкие к штабу и к комендатуре были оповещены об имени таинственного Мбваны. И теперь к Акиму и стар, и млад, и эллины, и иудеи, и друг степей калмык обращались исключительно как к герцогу Глостерскому.
Особенно бесил его адъютант охраняемого объекта камарадо Зуньо. Зуньо, который, кстати, был одной из жертв Акима. Немного владея русским языком, молодой и старательный офицер на свою беду обратился к Акиму с просьбой научить его русским поговоркам и образным выражением. Аким, естественно, оттянулся по полной. Сначала это было даже забавно, когда здоровенный кафр, скалясь во все 64 зуба, рассказывал, что во время артобстрела "от страха чуть в обморок не наложил" или радостно объяснял Главному советнику, что "если волка не поиметь в извращенной форме, то он работать не будет и убежит в джунгли", ну и многое другое... Но точку под развлечением поставила история, когда к трем сановным дамам, родственницам местных Маратов и Робеспьеров, недавно прилетевших из Москвы, где они учились в известном институте Патриса Лумумбы, подкатил сияющий Зуньо и во всю глотку поинтересовался, как товарищи женщины желают потрахаться, - все вместе или все-таки по одной (в интерпретации Акима, это означало, мол, какие дамам выделять апартаменты - отдельные или общие). Аким получил после этого огромных звездюлей от командира и временно затих. Несчастный Зуньо, страдающий от того, что Советский друг больше не учит его блестящим образцам Русского народного творчества, бросился за советом к нам и нарвался на Таракана и Арканю. Они объяснили жертве любви к фольклору, что у товарища старшего лейтенанта такая манера обучения. И что теперь Зуньо должен приносить в клюве поговорки, и тогда будет происходить обмен. А больше всего Мбвана Аким любит английские народные поговорки, и они с радостью ими поделятся. В общем, когда Зуньо преданно подошел к Акиму и гордо выдал ему следующую фразу: "Как любил говорить Герцог Глостерский - на воре и шельма горит", -
Аким попытался достать из шорт свой неуставной ствол, чем привел в нездоровое возбуждение, весь окрестный слабый пол. Но Зуньо вызвали в штаб, и только это его спасло.
Последней каплей, переполнившей чашу терпения Герцога Акима, была отработанная Тараканом операция "Завтрак". Когда Аким вошел в офицерскую столовую, все присутствующие вскочили и проскандировали: "Да здравствует Герцог Глостерский !" Тут его нервы совсем не выдержали, и он минут пять объяснял присутствующим о том, в результате каких половых извращений и с участием каких домашних и диких животных они появились на свет. Но все хорошее, увы, кончается, и как водится на любой Гражданской войне, внезапно появился пушистый белый зверек в виде флотилии речных пиратов. Когда-то, было несколько плавучих деревень, промышляющих рыбалкой. Потом во время войн с колониализмом и последующих внутренних разборок, стало не до рыбы, и речные корсары стали промышлять чистым разбоем, не чураясь заказных операций. Сами деревни с семьями были спрятаны в глубине многочисленных приток и рукавов, а на промысел ходили все способные носить оружие мужчины. И вот, учитывая то, что военные действия переместились далеко от реки и добычи и заказов стало мало, а семьи-то кормить надо, пираты решили тряхнуть ООНовские склады. Разведка у них, судя по всему, работала неплохо, и они очень четко подгадали рейд, именно к моменту отсутствия в городе боевых частей. Боевые части очень не вовремя были брошены на блокировку отступающих частей противника. Ну, а в городке был взвод Революционной полиции, Комендантский взвод охраны штаба и рота охраны складов. Тяжелого оружия - ноль, пулеметов - мизер и сматываться нельзя. Охраняемый объект имел среди беженцев чуть не сотню родственников, и уходить без них отказывался наотрез.
Всё реальное наше и местное начальство ушло с войсками зарабатывать боевой пиар, а у нас из старших остался зам начальника Революционного штаба по тылу, начальник Революционной полиции и Команданте охраны складов. Каждый из них считал себя боевой единицей сам в себе и на дух не переносил остальных. Ввиду особой ситуации, Барон провернул экспресс-интригу, навестив всех местных командиров, подтвердил каждому из них их самостоятельность, автономность и величие. И по этому поводу получил права координатора всех наличных подразделений. Были, конечно, накладки. Например, начальник полиции расстрелял бургомистра, а складской команданте забрал двух жен у штабного снабженца, но в данной ситуации это означало тишь и благодать.
Итак, что мы имели... Приближающуюся армаду плавсредств с тысячей -другой жаждущих наживы буканиров, и более чем скромный гарнизон со своей стороны. Но на нас работало три вещи...
Первое, что пираты плыли вверх по течению;
Второе, что у Барона, как у координатора, была в руках централизованная власть;
Третье, старшина Тарасюк.
Когда мы сюда прибыли, командир отпустил старшину пошнырять по окрестностям, откуда Тарасюк вернулся на повозке, влекомой двумя
- Предыдущая
- 79/105
- Следующая
