Юмористические рассказы - Эдуард Бодров - Страница 5

• Предыдущая
• 5/11
• Следующая

живут (наши люди)! Как мы, они, как все мы - живём.

30 января 2008 года.

10. Мужик-гранатомётчик.

Мужик один (уборщик опилок на лесопильне) раздобыл гранатомёт,

стреляющий тухлой редиской. Забрался на высокую горушку-опушку,

думает: в кого бы выстрелить? Видит: по речке плывёт баржа и к ней

рядом (у борта) привязана лодка. Мужик нацелился и приговаривает:

"По барже с лодкой прямой наводкой пли!" Выстрелил. Лодка

утонула, у капитана фуражка слетела и тухлая редиска во рту торчит.

Дальше смотрит мужик. Видит: два выпивохи под кустом и у них

рядом банка стеклянная водки, собираются выпивать. Мужик

приговаривает: "По банке с водкой прямой наводкой пли!" Банка

вдребезги, у мужиков все рожи в тухлой редиске.

Дальше смотрит. Под другим кустом старик с молодкой собираются

заняться плотским увеселением. Стрелок-гранатомётчик

приговаривает: "По старику с молодкой прямой наводкой пли!" С

молодкой обморок. Старик побежал, залез на макушку сосны в один

миг (как обезьяна), смотрит оттуда дикими глазами, ничего не

понимает и в заднице тухлая редиска торчит.

Ну, думает мужик-гранатомётчик, хватит, настрелялся. И вдруг видит:

хозяин лесопильни идёт. А он мужика частенько эксплуатировал,

недоплачивал и тот на него зло большое имел.

Ну, погоди, думает мужик, сейчас я тебе влеплю! Забил в дуло редиску

всю, какая была, до отказа. Нацелился в хозяина лесопильни.

Выстрелил.

Хозяин лесопильни видит: приземляется перед ним на четвереньки

мужик (его работник), весь обвешанный редиской, гранатомёт в зубах

и дикие, злющие глаза, как у голодного медведя-шатуна.

Хозяин всё понял и говорит: "Прости меня, Кузьма! Проси, чего

хочешь, только пощади!"

И на следующий день пришлось ему сделать мужика своим

заместителем.

26 июля 2004 года.

11. О том, как Хрыч Хрюне харю рисовал.

Хрюня - так мужика звали - решил сходить к "хареографу", нарисовать

художественным образом (за 16 рублей) свою харю, так как Хрюня - из

всех портретов (Пушкина, Толстого, Александра Первого) - больше

всех чтил свою харю, так как себя он больше всех любил и уважал.

"Хареограф" - толстый рыжий мужик с усами в разные стороны (как

две циферблатные стрелки на 9 и 3), торчащие дальше щёк - он

начинал своё искусство худоведа-"хареографа"-реформатора-

иллюзиониста с того, что однажды нарисовал сам себя. Его харя

отличалась толщиной непомерной, пухлостью, бородавчатостью,

щетинистостью и страшным выражением лица.

Харя его была так толста непомерно (отъедена деликатесами,

намаслена, ублажена) - сродни "новым русским" - в мусорный бачок

не помещается.

Нарисовал он себя - вроде ничего. Получилось похоже. Только щёки

чуть поуже получились, не такие объёмные (краски не хватило). И с

тех пор стали к нему ходить клиенты.

***

Хрюня пришёл, 16 рублей в кассу. Сел на стул (простой, деревянный),

на вышитую малиновую подушку (чтобы задница не уставала), рот

приоткрыл, глаза выпучил и завёл их немного в сторону. Он хотел

интересным получиться на картине. Ноги раскорячил и руки крестом

сложил на груди. Вздохнул печально и стал ждать, пока нарисуют.

"Хареограф" - специалист по портретной графике, выпускник

костромской сельхоз-свиноводческой художественной школы - сопел,

старательно выводил линии, сплёвывал и бурчал сквозь зубы: "И

какая мать тебя, урода родила?.." К кому это относилось - было

непонятно.

Но Хрюня не обращал внимания, он был в задумчивости.

***

"Хареограф" (его звали Хрыч. Хрыч из Костромы - точнее)

послюнявил карандаш (он химическим карандашом всегда рисовал),

поставил последнюю точку и сказал: "Ну, готово!"

Хрюня, улыбаясь, предвкушая величественное и неописуемое,

неотразимое изображение своего лица на портрете, торжественно

подошёл и заглянул в холст. Лицо его начало' медленно изменяться:

брови таращиться вверх, глаза принимать округлённое и удивлённое

выражение, рот приоткрылся. Он даже не заметил, как капля слюны

выкатилась и капнула на середину портрета.

На портрете было изображено нечто ушастое, заросшее шевелюрой, с

большим свиным носом и глазами, тупо и глупо сведёнными к этому

носу (с печальным взглядом и грустной улыбкой).

***

Пять минут Хрюня смотрел на портрет, затем медленно перевёл

взгляд на безмятежного Хрыча и сказал медленным голосом, с трудом

ворочая языком и тоном обидчивым и возмущённым (он сам был с

той же Костромы, только с другой стороны, с противоположной

окраины): "Я тебе 16 рублей заплатил, а ты мне почто такую свинью

нарисовал?!"

Дальше что было - история умалчивает, потому что автор устал

писать.

3 сентября 2004 года.

12. Про умных воров и глупую каталажку.

Злые воры' попались в 117-е отделение милиции! Город большой, но в

ЭТО отделение попались самые злые воры'! Мало того: заплевали,

пошарпали изнутри всю каталажку и повыбили все стёкла на окнах, и

погнули решётки в ней - ещё и унесли её вместе с "ментами",

сидевшими на верхнем этаже! Куда? Да всё равно - куда! Лишь бы

сбежать хотели воры'.

Два милиционера: Сеня Кобуряка и Стёпа Фуражкин сидели вечерком

в своей дежурке, караулили жуликов, так сказать. Были уже довольно-

пьяные к ночи, водили осовелыми глазами по стенам и думали, чем

бы им заняться?

На представительный портрет "отца" всей (нынешней) правоохранной

службы-системы Полкана' Волкодавовича Цапо-Зубова села большая,

жирная муха - в зелёной фуражке с красным девичьим бантиком на

загривке (по крайней мере, Сеня и Стёпа "видели" её именно такой).

- Давай её застрелим! - возмущённо сказал Сеня, надув обиженно

губы.

- Давай! - сказал Стёпа.

Они достали из места предназначения своё табельное оружие и

начали метко палить в муху. Попали не сразу. Муха - лениво,

неторопливо перемещаясь по портрету (не пугаясь выстрелов),

ползала по холсту из конца в конец, пока её ни "пришлёпило" -

аккурат под носом, на усиках знаменитого Полкана' Волкодавовича -

"отца" российской правоохранной системы! Портрет, при этом, был

испещрён выстрелами - так, что рожа Полкана' Волкодавовича

глядела с портрета не лишь воинственно, а просто возмущённо!

При этой пальбе здание каталажки как-то странно покачивалось. Но

Стёпа и Сеня, азартно увлечённые выстрелами, решили, что это

покачивает их самих.

А тем временем воры' приделали "ноги" к каталажке и стали двигать

ими, уводить каталажку всё дальше и дальше от особо заметного места

(бывшего, хотя, и на краю города)! Как приделали "ноги"? Ну(!) -

воры' - это такие (изобретательные, ловкие) умельцы, что могут из

пыли и мусора лепить диковинные предметы искусства даже! Что им -

"ноги" приделать к какой-то "избе"!

В общем, ушли воры'. Ушли, увели каталажку в какой-то глухой лес и

затихли у себя в камере!

А Сеня Кобуряка вышел ночью на крыльцо поглядеть на окружающую

городскую площадь перед каталажкой - всё ли в порядке? Не надо ли

свистнуть в свисток? Глядит: а площади нет! Темно кругом. Протёр

глаза: темно кругом, нет площади! Побежал за Стёпой Фуражкиным.

Выскочили оба с выхваченными "маузерами", бегают (выпуча глаза) -

как "ошалелые собаки", ничего понять не могут. Стали с горя палить в

воздух!

- Что будем делать? - спрашивает Сеня.

- А воры'-то на месте? - спрашивает Стёпа.

- Посмотрим.

Подошли к камере, глянули в глазок. Тишина там абсолютная, света

нет (тьма кромешная) и холодком веет оттуда (окна-то разбиты)!

- Слушай! Сбежали воры', - говорит Сеня.

- Точно ли? - говорит Стёпа.

- Посмотрим.

Осторожно, приготовив оружие, приоткрыли дверь, заглянули внутрь.

Но воры' ловкие. Пять минут прошло. И уже "служаки" лежат на нарах

(связанные), а воры' идут по лесу, в сторону от города.

Увязалась за ними

• Предыдущая
• 5/11
• Следующая