Девушка из Дании - Дэвид Эберсхоф - Страница 70

• Предыдущая
• 70/88
• Следующая

      Беременные девушки сидели на лужайке, на тартановом одеяле и плели венки из травы. Их белые больничные халаты, свободные в плечах, дрожали от ветра. Часы на карнизе клиники пробили полдень. Облако сдвинулось, и газон стал почти черным под его тенью. Вишневые деревья покачнулись, и из-за стеклянной двери клиники показалась фигура. Герда не могла разглядеть, кто это. На мужчине был белый халат, раскачивающийся, как вымпелы, натянутые вдоль туристического крейсера, курсирующего по Эльбе.

      - Смотри, - сказала Лили, - это профессор.

Профессор двинулся в их направлении. Облако снова сдвинулось, и лицо профессора Болка озарило блестящее на его очках солнце. Подойдя к ним, он присел на колени и сказал:

- Это произойдет завтра.

      - Что такое? - спросила Лили.

      - Ваша следующая операция.

      - Но почему так неожиданно? - удивилась Лили.

      - Потому что трансплантационная ткань уже готова. Мы должны действовать завтра.

Герда успела рассказать Лили о следующей процедуре и о ткани яичника, которую профессор Болк вживит в ее живот.

      - Я ожидаю, что все пойдет по плану, - сказал профессор. В солнечном свете кожа на лице Болка казалась тонкой, и сквозь ее ткань проступали морщины. Герда хотела, чтобы Ханс поехал с ней в Дрезден. Она поговорила бы с ним. Ей хотелось бы получить его совет, и увидеть, как он скрещивает пальцы перед губами, когда обдумывает ситуацию. Внезапно Герда почувствовала себя опустошенной.

      - А что, если все пойдет не так, как было запланировано? - спросила она.

      - Мы подождем. Я хочу поработать с тканью молодой девушки.

      - Во все это трудно поверить, - сказала Лили. Она не смотрела на Герду или Болка. Ее лицо было обращено на круг девушек, которые лежали на лужайке.

Когда профессор Болк исчез, Лили покачала головой.

- Мне все еще не верится, - сказала она, не отрывая глаз от девочек, - он делает это, Герда. Как ты и сказала. Он превращает меня в молодую девушку.

Лицо Лили было неподвижно, кончик ее носа покраснел. Она прошептала:

- Я думаю, что этот человек способен творить чудеса.

Легкий ветерок убрал волосы Герды за плечо, и она взглянула на затененные окна лаборатории профессора Болка. Оштукатуренные стены и застекленный коридор, соединяющий лабораторию с остальной частью клиники. Герда с трудом представила себе ярусный действующий амфитеатр и стальные холодные на ощупь санитарные машины вместе с полкой банок, заполненных формальдегидом. Одна из штор на окнах была отодвинута, и на минуту Герда заметила силуэт человека, работавшего в лаборатории. Он склонил голову над чем-то, а затем второй человек – его черная тень, - снова опустил штору, и штукатурка на здании, как и прежде, стала желтой и безжизненной на солнце.

- Итак, - произнесла Герда, - завтра.

Она опустила голову на колени Лили. Они закрыли глаза, и их озарил слабый солнечный свет. Они слушали приглушенный смех девушек на лужайке и далекие всплески мельницы на Эльбе. Герда подумала о Тедди Кроссе, которого она когда-то тоже считала способным на чудеса.

***

       Герда и Тедди были женаты всего несколько месяцев и жили в испанском доме в Бейкерсфилде, когда первые горячие ветры подули сквозь эвкалиптовые рощи.

      Герда была беременна Карлайлом и отдыхала на диване. Однажды ее брат Карлайл приехал к ним в гости по Ридж-роуд, чтобы исследовать потенциальные нефтяные месторождения.

Земляничные поля покрылись зеленым весенним ковром, обрамленным маслянистым золотом маков в предгорьях. Мужчины из Лос-Анджелеса и Сан-Франциско спускались по Бейкерсфилду, когда выяснилось, что под землей может быть нефть. Фермер к югу от дома родителей Тедди Кросса копал колодец, из которого вдруг ударила нефть. Тедди был уверен, что его родители тоже могут наткнуться на месторождение нефти, и Герда втайне думала, что Тедди пожелал разбогатеть, чтобы сравниться с ней. В конце второй половины дня, позаботившись о Герде, Тедди уезжал на Крестовую землю по обочине дороги, скользя в длинных тенях старых дубов. Тедди использовал инструмент с круговым сверлом, которое можно было удлинить при помощи насадок. С солнцем, сверкающим на нижних серебристых сторонах листьев земляники, Тедди перемалывал дрелью суглинок.

Именно тогда Карлайл приехал в Бейкерсфилд. Он хромал на паре литых костылей, и их желобчатые ручки из резной слоновой кости доходили ему до локтей. У него была вторая пара костылей, выполненная из чистого серебра, которую миссис Вэуд попросила использовать только в официальных случаях. Позже Герда узнала, что в первую ночь в их испанском доме, пока она спала, Тедди вывел Карлайла на Крестовую землю и рассказал ему о ней.

- Я беспокоюсь, что могу их разочаровать, - сказал Тедди о своих родителях, которые жили в своем маленьком домике, где стены покрывали трещины, достаточно широкие для ветра. Яма в земле была толщиной с бедро, и ее окружал деревянный настил. Тедди обмакнул палец в чашку с грязью, которую поднимали со дна ямы при помощи веревки. Они рассматривали глину, открыв рты. Тедди посмотрел на Карлайла так, словно ожидал его приезда только потому, что Карлайл учился в Стэнфорде и мог разглядеть что-то особенное в чашке черной почвы.

- Как ты думаешь, есть ли там масло? - спросил Тедди.

Посмотрев на дуб на краю клубничного поля, а затем на чистое небо, Карлайл ответил:

- Я не вполне уверен.

Они пробыли возле ямы полчаса, стоя на закате, пока ветер вздымал пыль и швырял ее на лодыжки. Небо потускнело, появились сверкающие звезды.

- Пошли, - сказал Тедди, и Карлайл, который ни разу не обвинил Тедди Кросса во всем, что случилось с Гердой, отозвался:

- Хорошо.

Тедди пошел к грузовику, и Карлайл последовал за ним, но наконечник его костыля застрял между деревянными досками настила. Следующее, что он понял, - это то, что его больная нога скользнула в колодец, как змея. Он бы рассмеялся тому, как быстро оказался на деревянной платформе, если бы его нога не взорвалась от боли. Тедди услышал крик Карлайла, и бросился обратно к сухому колодцу.

- Ты в порядке? Можешь встать? – спросил он.

Но Карлайл не мог встать. Его нога застряла в яме. Тедди принялся срывать доски ломом. Доски поскрипывали и завывали. Койоты в предгорьях тоже завыли, и черная ночь Бейкерсфилда оживилась звуками и тихим плачем Карлайла в свое плечо. Прошел час, прежде чем

• Предыдущая
• 70/88
• Следующая