Девушка из Дании - Дэвид Эберсхоф - Страница 66
- Предыдущая
- 66/88
- Следующая
Лили вздрогнула, и к ее горлу поднялся вкус чего-то похожего на сожаление. Ей пришлось с трудом проглотить таблетку снотворного.
На следующее утро она услышала стук в дверь. Медсестра с уложенными волосами переложит Лили из-под простыней. Каталка скорой помощи, пахнущая спиртом и сталью, ждала сбоку от ее кровати, чтобы увезти ее. Отдаленное лицо профессора Болка, спрашивающего: “С ней все в порядке? Давайте убедимся, что она в норме”. Но Лили знала, что еще рано. Ее провезли по коридору клиники прежде, чем солнце поднялось над полями, простирающимися к востоку от Дрездена. Она знала, что распахнутые двери с окнами-иллюминаторами закроются за ней прежде, чем рассвет зальет краеугольные камни на террасе Брюльше, с которой она смотрела на Эльбу, город и всю Европу, и где она убедила себя, что больше никогда не вернется назад.
***
Проснувшись, она увидела желтую войлочную занавеску, закрывавшую окно. Напротив стоял платяной шкаф с зеркалом и ключом, покрытым синей нитью. Сначала Лили подумала, что это шкаф из мореного ясеня, но потом вспомнила, (хотя это случилось с кем-то другим) что днем отец Эйнара нашел его в шкафу материнского гардероба с желтым платком на голове.
Лили лежала в кровати со стальной трубкой для ног. Она смотрела в комнату через подножку, и это было похоже на смотровое окно с решеткой. Комната была оклеена обоями с розово-красным узором из букетиков. В углу стоял стул с драпировкой. Рядом с кроватью находился стол из красного дерева, покрытый кружевом и вазой с фиалками. На столе стоял ящик, и Лили задавалась вопросом, были ли в нем ее вещи. На полу лежал пыльный ковер.
Она попыталась подняться, но сильная боль взорвалась по всему ее телу, и она упала обратно на твердую и колючую от перьев подушку. Ее глаза закатились, и комната не потемнела. Она подумала о Герде. Ей казалось, что Герда рядом с ней, в этой комнате, в углу напротив окна, куда у Лили не хватило сил повернуть лицо. Она не знала, что с ней случилось, и не только из-за с хлороформа, запах которого все еще оставался в ее ноздрях. Она знала, что больна, и сначала ей подумалось, что она ребенок с разорванным аппендицитом в провинциальной больнице Ютландии в зале с резиновыми полами. Ей только десять лет, и Ханс скоро подойдет к двери с горстью кружев королевы Анны. Но это не имело смысла, потому что Лили думала и о Герде, которая была женой Эйнара. Это заставило ее спросить себя почти вслух: «Где Эйнар?»
Лили медленно вспоминала обо всех: Герде и Хансе, а затем о ровном, настойчивом голосе Карлайла. Она подумала об испуганном и потерянном в своем мешковатом костюме Эйнаре, навсегда отделенном от них.
Лили подняла веки. На потолке горела лампочка, бликовавшая серебром. Она увидела шнурок, свисавший к ее кровати. Конец шнурка был спрятан в коричневую бусину. Лили лежала на зеленом одеяле и очень долго думала о том, чтобы освободить руку из-под тяжести одеяла, потянуть за коричневую бусину и выключить свет. Она сосредоточилась на этом. Коричневая бусина - кусок резного дерева, похожий на те, что висели на проволочных счетах. Наконец, когда Лили двинулась, чтобы освободить руку из-под одеяла, усилие и боль от смещения тела взорвались в ней, как всплеск горячего света. Ее голова откинулась назад на подушку, перья обрамили ее затылок, и она закрыла глаза. Всего за несколько часов до этого, утром, в руках профессора Альфреда Болка Эйнар Вегенер перешел от мужчины к женщине. Из обрезанного гамака его мошонки вытащили два яичка, и теперь Лили Эльбе скользнула в бессознательное состояние в течение трех дней и ночей.
*КАРЛ ШНАЙДЕР, МАРИАН АПОТЕКЕ, СЕЙЛЕНХАУС , RENNER KAUFHAUS и HERMANN ROCHE DROGERIE - магазины и универмаги Дрездена.
Глава 22
Герда не могла этого вынести. Застегнув халат и заколов волосы черепаховым гребнем, она смешала краски в чашках Кнабструп и остановилась перед незаконченным портретом Лили. Она не знала, как его завершить. Верхняя часть картины с Лили была окончена, а нижняя половина была исполнена только карандашом, но Герда отстраненно смотрела на картину, будто на чужую работу. Она уставилась на полотно, края которого натянулись от гвоздей, которые она забивала сама, когда не могла сосредоточиться. Ей мешало всё. За стеной находилась библиотека для подписчиков. Эдвард IV неряшливо плескался в своей миске с водой. Из-за открытой двери в студию Эйнара было видно его аккуратную кушетку с уложенными на нее розово-красными килимами, и еще аккуратность и пустоту комнаты, в которой больше никто не жил. Комод с пустыми ящиками; гардероб, внутри которого не осталось ничего, кроме пустой вешалки на свинцовой трубе. Герда почувствовала пульс в груди. Единственный, о ком могла думать, был Эйнар в гремевшем по Европе железнодорожном вагоне, прибывающим в Дрезден ночью. Эйнар с ледяной росой, смочившей кончики его волос, сжимающий адрес клиники в кулаке.
В галерее Ханса прошла еще одна выставка ее картин, и Герда впервые не присутствовала на открытии. Выставка вызывала в ней тошноту, но она старалась не показывать Хансу свои чувства. Как это неблагодарно. Как раздражительно... Герда, пять лет назад не имевшая репутации, и только сегодня утром севшая за интервью с красавцем-журналистом из Ниццы, который мог бы прервать ее и спросить: «Когда вы впервые узнали, что великолепны?»... Все это и многое другое всего за пять лет. Но какое это имеет значение? Герда осталась одна, а ее муж и Лили находились в Дрездене. Одни.
Спустя больше недели после того, как Эйнар отправился в Дрезден, в скользкий и скрипучий от дождя день с авариями автомобилей, Герда встретилась с Хансом в его галерее. Ханс находился в своем бэк-офисе. За столом сидел клерк, делавший записи в бухгалтерской книге.
- Не все картины продались, - сказал Ханс. Одна из картин Герды - Лили в кабаке в Бен-дю-Пон-Сольферино, - стояла на полу, прислонившись к столу, за которым
- Предыдущая
- 66/88
- Следующая
