Нэнэй - Марат Муллакаев - Страница 6

• Предыдущая
• 6/38
• Следующая

– Скажи, уважаемая, как пройти к комендатуре?

Женщина мельком взглянула на Хаят-апай.

– Тут недалеко, по этой улице. Но я не советовала бы вам идти сейчас… Могут ограбить. Подождите до утра… Ночью вас все равно туда не пустят.

Старушка хотела спросить у нее еще о дороге до Грозного, но та повернулась и пошла в сторону вокзала. Оглядев небольшую, неосвещенную площадь, женщина решила вернуться на вокзал. На скамейках, на полу спали военные. Поискав взглядом свободное место и не найдя ничего подходящего, она примостилась рядом с входной дверью. Но долго сидеть здесь не смогла. Прохожие то и дело задевали ее своими чемоданами. Получив очередной удар сапогом, она поднялась и, пройдя по рядам, увидела свободное место. Вернувшийся со стаканом человек в военной форме недовольно посмотрел на нее, но, ничего не сказав, сел на свой вещмешок и принялся прихлебывать чай. Хаят-апай тоже захотелось попить, но уставшее тело требовало отдыха. Она задремала и увидела сон, будто Тагир во дворе мастерит теплицу. Солнце светит, на крыльце лежит кот, петух пытается выдернуть из его хвоста клок шерсти, но тот открывает глаза и лапой скидывает нахала на землю. Петух не унимается, снова взбирается на крыльцо.

– Уйди от кота! – кричит Хаят-апай, размахивая палкой, – не отстанешь, в суп попадешь сегодня…

– Лучше вместо этого ленивого кота ты бы собаку держала, – вдруг человечьим языком говорит петух. – Он бы твою авоську охранял…

В это время женщина почувствовала, как кто-то тихонько пытается разнять ее пальцы, сжимающие тряпичную сумку с продуктами, установленную между коленями.

Она открыла глаза: перед ней торчал небритый, грязный, с длинными волосами мужчина. Увидев, что старушка проснулась, он не сдвинулся с места и как ни в чем не бывало смотрел на нее.

– Нет ли у тебя пожрать, бабка? – спросил он, оголяя беззубый рот. – От твоей сумки вкусно пахнет…

– Руки убери! – строго сказала женщина, сильнее прижимая к себе котомку. Она присмотрелась к попрошайке и содрогнулась: он был однорукий, без обеих ног и сидел на самодельной тележке.

Женщина достала хлеб, яйцо и протянула мужчине.

– Там еще мясо есть… – ничуть не стесняясь, осклабился бродяга, засовывая подаяние в замасленную сумку.

Хаят-апай снова открыла свою провизию и вытащила копченую курицу, купленную на какой-то станции. Попрошайка, не отрывая взгляда, проследил, как женщина отломила кусок, и, получив свою долю, поднес к носу, жадно вынюхал ее и недовольно пробурчал:

– Могла бы целиком отдать… На пиво подкинь, бабуся…

От такой наглости путница несколько растерялась. И уже хотела было достать бумажник, но в ситуацию вмешался немолодой омоновец.

– Ну-ка, пошел отсюда! – сурово сказал он, ногой отпихивая тележку подальше от бабушки. – Сейчас по хребту получишь…

– Чё пинаешься! – огрызнулся убогий, однако быстро-быстро начал крутить колеса своей тележки. – Угрожает еще, козел...

– Поговори у меня! – пригрозил милиционер, оскорбленный тем, что его обозвали.

Инвалид еще что-то пробурчал и поехал между рядами давно не видавших краски деревянных скамеек, выкрикивая: «Эй, убери костыли, не видишь, что ли…»

Мужчина повернулся к Хаят-апай и дружелюбно посоветовал:

– Не спи, бабка, тут тебя в два счета без вещей оставят. Рюкзак сними со спины, поставь между ног или держи на коленях. Привязать к одной руке не забудь. А то вырвут, не успеешь опомниться… Здесь все голодные…

– Жалко ведь… – виновато проговорила женщина, стягивая с плеч рюкзак – Тем более инвалид…

– Э-э-э… Ты, бабушка, будто с луны свалилась. − Омоновец удивленно посмотрел на женщину. − Откуда приехала? В гости, что ли? Не время нынче на Кавказе по гостям ездить …

– Из Башкирии я, – устало ответила женщина, поправляя платок. – За внуком приехала…

– Из Башкирии? А мы из Челябинска. Земляки, значит. Что, внук не хочет служить? – поинтересовался мужчина.

– Почему не хочет? В плен он попал… – выпалила Хаят-апай, разозлившись на милиционера.

– Не повезло парню… – как-то буднично сказал мужчина, присаживаясь рядом.

В это время подошел другой омоновец, неся в руках два стакана.

– Степаныч, в буфете только чай, – проинформировал он товарища. – Даже хлеба нет. Кусок мяса стоит тысячу рублей…

– Придется этим довольствоваться… – без интузиазма подытожил омоновец, осторожно забирая у товарища стакан. – Фу ты, чай совсем никакой… разбавили холодной водой, что ли…

Хаят-апай посмотрела на них с сочувствием.

– Нехорошо голодать, – сказала она, открывая рюкзак. – Давайте я вас угощу…

Она разломила остаток курицы, достала хлеб, казылык… Мужчины переглянулись.

– Бабушка из Башкирии, наша соседка, – познакомил товарища старший омоновец. – Как-то неудобно вас объедать. Вам ведь еще…

– Ничего, не беспокойтесь… – перебила его женщина, – все равно продукты долго хранить невозможно. «Будет день, будет и еда», говорят у нас.

– Узнаю башкир, – радостно произнес уже ставший «своим» Степаныч. – У меня в Челябинске сосед родом из Башкирии, Гали его звать. Так он последним готов поделиться. Любит охотиться. Подстрелит зайца − обязательно угостит соседей…

– Вы не стесняйтесь, – засуетилась женщина, раскладывая на скамейке продукты. – Ешьте! Вы же мужчины, тем более на службе…

– Честно говоря, матушка, – признался обрадованный столь щедрому столу молодой милиционер, – уже четвертые сутки толком не ели. Отправить-то нас отправили, а денег не дали. Что взяли с собой, давно слопали. Эх, сейчас бы граммов сто для согрева… – мечтательно изрек он, отрезая колечко казылыка.

– Ничего, Володя, – успокоил его Степаныч. – Вернемся, даст Бог, домой, махнем ко мне на дачу, затопим баньку и примем на грудь по стаканчику напитка Людмилиного производства…

– Вы домой едете? – поинтересовалась Хаят-апай, поддерживая разговор.

– О-о-о… До дома нам еще далеко, – вздохнул Cтепаныч, – только разгрузились. Ждем своих, должны за нами приехать, уже вторые сутки тут торчим.

– Кстати, как вас величать? Меня зовут Валерий Степанович, а он Володя…

– Хаят-апай, – скромно ответила бабушка.

– Зачем «апайка», это же оскорбительно, наверное? – удивился Володя.

– Балда ты, Вовка, – засмеялся Валерий Степанович. – У башкир «апай» – это уважительное обращение к женщине, старшей по возрасту.

– Извините, не знал, – растерялся Володя. – Как же вы, Хаят-ап... апай, очутились здесь?

– У нее внук в плен попал, – ответил вместо нее старший омоновец. – Кстати, Хаят-апай, зачем же вы отправились в такой дальний и опасный путь? У него, у вашего внука, разве нет родителей?

По радио мужской голос сообщил о прибытии какого-то поезда. Когда стих голос диктора, женщина со вздохом ответила:

– Погибли

• Предыдущая
• 6/38
• Следующая